— Мне? — Ганс недоуменно покосился на друга. — Рубач, меня все хвалят, мне все верят. Молча или со словами, вот и весь их выбор. Только ты нудишь злее гнуса. То ли дело Старик, он ругает, любя. А ты дурной. Кого любишь, вдали держишь.

Возразить невозможно… Сим лишь развел руками и смолчал. Прикрыл глаза, постарался выровнять дыхание и настроиться. Он с зимы страстно и мучительно хотел вернуться домой, ему что ни ночь, снилось, как жена окликает и смотрит из-под ладони, и держит сына за руку. Больнее всего, что иногда во сне сын не узнает…

— Густо валит, — мысли оборвало басом Ганса.

Сим распахнул глаза и сразу увидел жор. Остро пожалел, что не может враз, по своей воле, подтянуть в душе Ночь. Она — особенное состояние, опасное и крайнее. Приходит не случайно, но и позвать её разумом нельзя. Не от разума она — Ночь души…

А жор уже виден, хотя пока что он — лишь тонкий волос тьмы над степью. Словно бы невесомый, он плоско скользит… Делается шире и мрачнее. Зуд в черепе растет, наконец становится различим слуху, опознается как звук движения.

Жор шуршит крыльями и лапами. Хрустит жвалами. Течёт пылью. Лопается мириадами мелких корешков — уничтожаемых, выдираемых, разрываемых. Стонет и скрипит корой и древесиной мелких, но каменно-плотных деревьев и кустов.

А еще слышен топот лап и копыт, шелест чешуи, цокот когтей… Кто может бежать или ползти, кто успевает и еще имеет силы — тот спасается без оглядки. И это странно: обычно звери чуют жор заранее и стараются зарыться, спрятаться, уйти. Поведение кролей, кротов и даже буй-быков указывает на угрозу жора вернее и раньше крика погодной ведьмы! А в этот раз даже валги — Сим понял по удивленному молчанию той пожилой ближней принцессы — даже они не знали!

— Мясной. Даже так: трупный, — сообщил Ганс.

В голосе нет и малого отзвука сомнения. Сказал — словно вбил главный столб для установки шатра! Сим кивнул. Трупный жор от природного отличается… да как сам он, атаман Сим, от горожанина! Трупный катится по степи низко, он обилен и тяжёл. В его ядре много ползучих тварей, они крупные. А крылатые, наоборот, малы, они вывелись позже и переродились в невесомый гнус — им не хватило корма, чтобы вырасти. А еще в трупный жор ведьмы умеют подсаживать куков — так их называют по сходству повадки с птичьей, кукушкиной. Собственно, именно увидев первого багряного кука, Сим перестал лелеять надежды что обойдётся, что страх в душе пустой…

— Убыржор, — Сим обернулся и сказал громко, для всего похода. Отметил, ближние кивнули, и каждый уже стоит на своем месте, готов к делу. — Общий сон.