На нас надвигался оскаленный, ощеренный сталью ужас: белый скакун, седок чернее ночи. Я отчего-то ясно видела именно этого бешеного седока: глаза — чистый лед, в руке, отведённой назад и вниз, — длинный трёхгранный нож. Кого он должен зарезать ради спасения Манечки, черный еще не решил. Но был готов, без колебаний.

Белоснежный скакун вскинулся и прокрутился, танцуя на задних ногах. Черный человек-хищник зарычал, вызверился на весь свет. Я икнула и огляделась в безнадежных поисках убежища…

Ванечка вдруг заныл и улыбнулся, потянулся к чужаку. Вот мало ему «дяди Димы»! Опять верит. Через боль — верит.

Черный рывком перетянул пацана к себе на седло, прижал. Манечка заорала благушей, ощутив, что осталась одна. Голос у неё… перепонки лопаются! Определенно: легкие в полном порядке. Черный сгреб и Маню. Заорал громче валги! Гортанное наречие звучало незнакомо. Безумие длилось и длилось. Белый скакун танцевал, черный человек кричал, Ваня ныл, Маня рычала… но уже не жалобно, а согласно.

Когда вся куча-мала-и-велика утихомирилась, я похлопала себя по оглохшим ушам. Глянула на Иржи.

— Кажется, со второй попытки они нашли нужного человека. Прошлый опекун пытался убить Маню. Он был темный шалва и конченый подонок.

— Кажется, теперь я свободен жить и умереть, — в тон отозвался Иржи. — Шварц — моя боль. Его нельзя оставить одного, а принять в душу никого нового он не может уже много лет. Сама видишь, он не живёт… в пол силы. Вернусь к допросу. Откуда на лодке людей города валга-эри, к тому же без хвоста?

— Темные ведьмы, — я радикально сократила пояснения.

— Кузя. Он такой же?

— Его, пожалуй, хотели изуродовать и, может статься, постепенно сделали бы таким же.

— Глупо было молчать, — вздохнул Иржи, и я отчетливо прочла в голосе обиду. — Будь я темным, я бы знал, кто такая эта валга. И она бы знала, кто я.

Может, он прав, и молчала я зря. Но теперь так же глупо начинать оправдываться. Откуда ему знать, что дядя Дима рассказывал о сыне много и подробно, что кочегары на мой взгляд не могут быть ведьмами, что так смотреть на мальчика и после ему же резать горло… Я махнула рукой на пояснения. Если честно, я рада за малышню и почему-то сразу поверила черному дикарю. Но мне страшно: Маня плакала громко и долго. Прошлый раз это чуть не убило Сима и Мая. Позапрошлый раз, вот не сомневаюсь, привело Кузю в ловушку и стало причиной гибели Пса. Голос Мани — особенный, звучный и памятный для этой степи.

Из-за спины резко донеслись какие-то слова. То ли человек похода сообщил новости, то ли дал приказ. Иржи щелкнул пальцами, привлек мое внимание и сразу той же рукой указал вперед и вправо.