Глубоко вздохнув, я начала рассказывать. Быстро-быстро. Пока от рычания меня не переклинило до икоты даже под защитой ауры Иржи. Это я при Кузе самостоятельно-смелая. Это я с Алексом умная-хладнокровная. Это я, глядя на атамана Сима, готова соорудить из себя приманку для ведьм. А сейчас… Сейчас мне трудно. Я опять не позвала Мая. Мне страшно узнать наверняка, что ответа — не будет…

Я успела всё изложить. Иржи докричался до брата и заставил его выслушать советы, хотя черный Шварц в советах — тем более от девки, да еще и городской — ни разу не нуждался. Он даже на Иржи глядел будто издали: Манечка пиявкой повисла на руке нового опекуна, Ваня влез ему на шею.

Поход у нас за спинами спешился и стал кучковаться, спешно готовя хоть самую простую защиту от первой атаки валгов, потому что в мои глупости никто не поверил. Только Иржи безмятежно улыбался, подставлял лицо солнцу. И, глядя на своего вожака, люди не смели впадать в панику и делать глупости…

Прошло довольно много времени. Наконец, вдали наметилось движение. Я снова увидела это зрелище, по-своему невероятное — валгу-цай, путешествующую по степи на ковре, сотканном из множества хвостов. Старуха за время с нашей прошлой встречи сильно сдала. Она едва могла поднять голову, и даже при этом шею поддерживали два ближних, деликатно подсунув хвосты под челюсть. А еще цай ослепла. Она принюхивалась, ставила торчком короткие уши, взрыкивала — и ближние сплетали хвосты с её хвостом, чтобы делиться зрением, слухом, впечатлениями.

— Кузя, — ядовитым шепотом позвала я. — Эй, ну ты где? Йях. Уже полный йях, правда!

Высказавшись, я обреченно глянула на Иржи. Он жестом велел отвязать меня от седла и поставить наземь, напел несколько звуков, которые помогли лучше травяного сбора или спирта — отключили осторожность, а с ней и страх. Море стало по колено, степь — ровнее полов в главном корпусе больнички Пуша. Решительные ноги понесли меня туда, куда совсем не велела ходить умная голова. Ближе и ближе к валге-цай. Акэни рычали, от их усердия волоски на всей моей коже и даже, кажется, в подмышках — стояли дыбом! Было хуже, чем тогда, когда я попёрлась со скальпелем наперевес оперировать Кузеньку.

Вся здешняя лохматая братия неголубоглаза и неулыбчива. Кажется, вообще никогда не была такой. Даже в раннем детстве.

— Можешь не верить, — прошелестело в ушах, и я снова услышала запах полыни и пыли, — но бог есть. И еще. Мой скакун зовется Изге. Он быстрее ветра, и мы успеем спасти тебя даже в худшем случае. С божьей помощью.

— Кропов гад, — буркнула я сквозь зубы. На душе стало легче. — Замаскированный фанатик… так я и знала! Помру — на то хирургическая божья воля. Выживу — его бог окажется классным терапевтом.