Тогда-то я и решил сопровождать Вона Нго Вена в его путешествии по Аризоне.

* * *

Путешествовать с Воном было все равно что разъезжать в обществе поп-звезды или главы государства: максимум охраны, минимум спонтанности, впечатляющая рациональность, выверенная до секунд последовательность аэропортов, зафрахтованных самолетов и шоссейных конвоев. Наконец нас доставили к началу Тропы светлого ангела – за три недели до запланированного запуска репликаторов, в июньский день, жаркий, словно фейерверк, и ясный, как родниковая вода.

Вон встал у заграждения на краю каньона. Дирекция парка закрыла тропу и туристический центр для посетителей; к Вону приставили троих лучших (и самых фотогеничных) рейнджеров, чтобы те проводили марсианского гостя (и контингент федеральных охранников с наплечными кобурами под белыми походными ветровками) ко дну каньона, где и планировалось заночевать.

Перед поездкой Вону пообещали полную приватность, но сейчас вокруг творился натуральный цирк. На парковке было не протолкнуться от медийных фургонов; журналисты и папарацци облепили кордонные заграждения, словно паломники, узревшие святыню; над краем каньона хищно сновал вертолет с телеоператором на борту. Вон тем не менее был совершенно счастлив. Ухмылялся до ушей. Во все легкие дышал сосновым воздухом. Жара стояла ужасающая (в особенности для марсианина, предполагал я), но у Вона не наблюдалось никаких признаков утомления, кроме блеска испарины на морщинистой коже. На нем была легкая рубашка цвета хаки, брюки в тон и пара детских походных ботинок с высоким берцем, которые он разнашивал уже пару недель.

Вон приложился к алюминиевой армейской фляге, потом протянул ее мне:

– Угощайтесь, брат по воде.

– Оставьте себе, – рассмеялся я. – Вам пригодится.

– Жаль, Тайлер, что вы не спуститесь со мною вниз. Это… – Он сказал что-то на своем языке. – Многовато рагу для одного котелка. Многовато красоты для одного человека.

– Ну так разделите ее с фэбээровцами.

– К сожалению, не могу. – Он бросил на охрану недобрый взгляд. – Они смотрят, да не видят.

– На Марсе тоже есть такое выражение?

– Да, есть, – сказал он.

* * *

Вон дал представителям прессы и новоприбывшему губернатору Аризоны доброжелательное напутствие; я же позаимствовал одну из машин «Перигелия» и отправился в Финикс.

Никто мне не помешал, никто не помчался за мною вдогонку: моя персона не вызывала у прессы никакого интереса. Да, я считался личным врачом Вона Нго Вена (не исключаю, что кто-то из журналистов-завсегдатаев «Перигелия» даже узнал меня), но сам по себе был недостоин строчки в печати. Даже близко недостоин. Весьма приятное ощущение. Я включил кондиционер, и вскоре в салоне автомобиля наступила канадская осень. Наверное, на меня нахлынула та самая «эйфория безысходности», воспетая средствами массовой информации («все мы обречены, но может случиться что угодно»; чувство, повсеместно нараставшее с тех пор, как Вон появился на публике). Конец света, да еще и марсиане: есть ли при таком раскладе хоть что-то невозможное? Или даже маловероятное? И где теперь место стандартным аргументам о терпении, достоинстве, моральных нормах и о том, что не надо раскачивать лодку?