– Ты хочешь пойти в Сияющий Град?

– Да. С момента прибытия в твой мир я не бывало дальше Горна. И это породило во мне любопытство. Я не знаю, как далеко позволит мне зайти ваше небо, но хочу испытать эти границы.

– Поскольку мы друзья, я окажу тебе любезность и буду откровенна. Юг больше для меня не безопасен. Теперь, когда восстановился Первый, он – наиболее сильный. Если я останусь, он станет меня контролировать и заставит вновь служить. К сожалению, я уже вошла во вкус командования и не могу так просто от него отказаться.

– А Дивенбург не способен пересечь море.

– Да.

– Что насчет остальных инферналей? Они вернутся в Новый Горизонт?

– Нет. Они принадлежат мне. Если я оставлю их здесь, их заберет Первый.

– Погоди, ты говоришь о массовом исходе инферналей?

– Да. Боюсь, Злость этого не одобряет.

Сузившийся глаз превратился в щелку. Веспер бросает на него быстрый взгляд.

– Злость уже должна бы понимать. – Она на мгновение задумывается, а затем кивает. – Я отдам тебе один из островов-колоний. Это мой подарок. Там твои инфернали будут в безопасности, пока ты будешь в отъезде на севере. В любом случае сомневаюсь, что они смогут отправиться так же далеко.

– На это я готово пойти. Теперь я собираюсь перестать говорить, чтобы мы смогли встать друг к другу лицом и соприкоснуться, дабы выразить взаимное уважение.

Веспер смеется.

– Да.

Так они и делают, и это странно. Совсем рядом Очертание чувствует разрушающую его силу, но тем не менее оно в безопасности. Веспер это известно. Она ценит эту отвагу и доверие, и именно поэтому они оказываются так близко.

– Легкой дороги, друг мой, – говорит она. – Скоро увидимся.

Но Очертание не уходит сразу и сперва идет к Самаэлю. В интимном жесте соприкасаются головы, и Веспер отворачивается, давая им несколько минут уединения.

Когда Очертание с мухами их покидает, она поворачивается к Самаэлю.

– Мне сказали, ты больше не хочешь быть рыцарем-серафимом. – Меч демонстрирует ей смятение полукровки, в котором перемешались стыд, злость и всепоглощающая грусть. Она тут же жалеет о своих словах.

– Нет, – хрипит он. – Я хочу быть рыцарем. И всегда хотел, но пора посмотреть правде в глаза. Я не серафим и никогда им не стану. Я пытался чтить эту часть своей наследственности, но, когда я подвергся испытаниям, когда я встретился с настоящими рыцарями, мои мечи посчитали неполноценными, как и меня.