— Ты… куда… вылезла…

Злости на этих баб не хватает. Сидела бы под медведем, глядишь…

— Не пыхти, Красноцветов, — ответила Инга. — Один не справишься. А вместе… она поможет. Ей… не нравится, когда вот так.

Кто?

А какая разница, главное, что в Олега хлынул поток горячей силы, текучей и… вода и пламень? Получается лавовый поток.

— Концентрируй и направляй!

Легко сказать. Он бы и готов, да не умеет. Его, между прочим, не учили и… сила собиралась внутри, под сердцем, огненным клубком, новорожденною бурей, которой надо дать окрепнуть. А получится ли? Получится, если Олег потерпит.

Он и терпит. Стиснул зубы. Держится. Не позволяет огню вырваться на волю. Вдох и выдох. Вдох… хрустит лед, а тьма подбирается ближе. И тот, уродливого вида старик, хохочет. Так заливисто, так…

Хрена ему…

Огненная буря раскрывает крылья, и Олег только и успевает, что крикнуть:

— Ложись.

А потом буря обретает собственную жизнь.

Глава 57 Где наступает время подвига

Глава 57 Где наступает время подвига

Детство — та чудесная пора, когда бежишь в кровать из туалета и радуешься, что тебя никто не съел.

Оленька едва успевала за мальчишкой. Нет уж, у нее собственных детей не будет. Они… непослушные. Юркие. Наглые. И еще с вечными соплями. И теперь вот, остановившись, Васятка прильнул к стене, уставился в дыру. И дыхание-то задержал.

А за стеной что-то происходило.

Что-то до крайности нехорошее. Оленька чувствовала. Она, может, и не слишком умная, зато вот чувствовала все распрекрасно! И то, нехорошее, оно угрожало храму.

Месту.

Оленька сделала глубокий вдох, чувствуя, как поднимается что-то изнутри, такое непонятное, дурное и даже пугающее. А потом сказала: