– Почему же вы бросили ее, если так любили?! – в груди Мелони вдруг вспыхнула такая жуткая злоба и ненависть, что они напугали даже ее саму и затмили все остальное.

– Так вышло, Мелони, я просто опоздал…

– А почему не вернулись, если были не уверены в ее смерти?! – она сама не заметила, как перешла на крик.

– Я не смог… – голос Джозефа стал совсем бесцветным, но он не опустил глаз и смотрел прямо на нее.

– Моя мать голодала, мерзла и годами наблюдала, как вокруг умирают маленькие дети, оказавшиеся слишком слабыми, чтобы выжить. Все, о чем она могла думать, – это то, что следующей, кого будут хоронить за стенами нашего крошечного поселения, буду я. – Лицо Джозефа словно окаменело от боли, но он молча стоял и слушал то, что она с ненавистью и злобой, направленной на весь мир, безжалостно вываливает на него. – Она никогда не говорила и не хотела говорить ни о вас, ни об Анклавах, ни о своем прошлом. Жила тем, что ей осталось, и я никогда не могла проникнуть к ней в душу и понять, что же за человек моя мать. И вот сейчас, столько лет спустя, после всего, что мне пришлось пережить, оказывается, что причина всему этому не кто-то или что-то там, а ты – мой родной отец?

Из глаз Мелони хлынули слезы, которые она больше не в силах была сдерживать, а горло сдавили такие сильные рыдания, что все остальные слова просто потонули во всхлипах и стонах. Последним, что она почувствовала, были нежные объятия Ричарда, который подхватил ее за мгновение до того, как она без чувств рухнула бы на твердый холодный пол главного приемного зала.

* * *

Когда Мелони пришла в себя, то поняла, что кто-то перенес ее в ее комнату, находящуюся на втором этаже резиденции лорда, буквально через две или три двери от личных покоев Джозефа. При этом ее не просто уложили в постель, а еще и раздели, прямо как тогда, когда она впервые оказалась в отряде Димитрия, и она была почти уверена, что здесь поработал этот старый извращенец Ричард. Конечно, она так не думала на самом деле, но ей очень хотелось накричать на кого-нибудь, уперев руки в бока. Однако рядом никого не было, поэтому она просто цветисто выругалась, подоткнула под мышками одеяло и отправилась на поиски своей одежды.

Дорожное платье Мелони так износилось во время похода, что как только разведчики передали ее на попечение старшему герольду Джозефа, высокому и худому старику по имени Норман, тот сразу же распорядился подобрать ей что-то в местных лавках. Когда Мелони увидела принесенную слугами одежду, у нее глаза разбежались от многообразия цветов, украшений и фасонов. Она никогда в своей жизни не видела столько платьев, да еще таких необычных и интересных разом. Она носила практичную одежду, которая была или удобной, или теплой, но никогда не задумывалась о том, что она может быть еще и красивой! Тогда она с огромным трудом смогла выбрать платье, которое показалось ей не таким вычурным, как остальные, и при этом достаточно изящным и удобным, но, одевшись и посмотрев на себя в зеркало, она сама не поверила, что может быть такой красивой и женственной. Ей сразу захотелось, чтобы Уинстон был рядом и смог полюбоваться ею.