Нутром я понимал, что рыжий демон ни при чем, но соглашаться с ним совершенно не хотелось даже в тех вопросах, что требовали совместных решений. И если бы речь шла о чем угодно, кроме судьбы подруги, я бы послал хлыща на все четыре стороны, а то бы еще и по роже двинул. Но в критических случаях критически важно правильно расставлять приоритеты, и собственная гордыня стояла в списке далеко не на первом месте. Так что я не стал накалять обстановку и щедрым жестом предложил встать рядом.

Анна лежала на боку в позе зародыша — такая слабая и беззащитная, несмотря на целую бригаду врачей и охранников. Жуткое и болезненно зрелище, когда вокруг полно людей, а помочь некому. Убери поддерживающую жизнь кляксу — и конец. И стоило осмотреть алый студень вблизи, сразу заметил одну особенность — часть щупалец свободно колыхались на маслянистой глади, а другие жирными пиявками вцепились в ладони стоящих кругом горничных. А если быть совсем точным — не в ладони, а в запястья, где темнели тонкие порезы, явно оставленные острыми ногтями.

Если изначально казалось, что щупальца — своего рода магические лучи, то теперь картина стала гораздо яснее. Пульсирующие лоснящиеся пиявки сосали из служанок кровь и наполняли ею желейное покрывало, которое и сберегало пострадавшую от смерти. И даже по меркам вампиров девушки выглядели очень бледными и изможденными — лица осунулись, глаза утонули в темных кругах, а пальцы истончились, точно птичьи лапки. Сказать, что ситуация хреновая — значит, промолчать. Не найдем убийцу в ближайший час — и все закончится весьма паршиво.

— Надо торопиться, — внутри все сжималось, когда смотрел на пышущих силой красавиц, что за считанные минуты превратились в узников концлагеря.

Гвардеец вынул рапиру и приложил клинок ко лбу, салютуя цесаревне, после чего опустился на колено и положил меч на сгиб левого локтя. Прицелился и по команде Витте сделал укол в голень — резкий, но поверхностный. И хотя Анна пребывала в полной отключке, все равно поморщилась от боли и дернула ногой. Закончив, носферату встал и протянул мне оружие, держа его двумя руками, как на параде. И когда я хотел уже взять холодную сталь, Каминский с быстротой кобры выбросил руку, схватил клинок и спрятал за спиной.

— Да ты охренел? — не сдержался и перешел на «земной». — Отдал, быстро!

— Сперва скажите, что вы задумали, — в сузившихся глазках сверкнули хищные огоньки.

— Я тебе сейчас так скажу — на всю жизнь запомнишь!

Воздух сгустился в ожидании беды, и Витте пришлось встать между нами, как рефери меж боксерами, что собрались перейти к боям без правил.