– Если только не считать коллапса мировой экономики, – пробормотал Джек.

– Новой валютой станет знание, – сказал Саймон. – То, что мы обнаружим на Фобосе. И на Марсе.

– Согласно показаниям радаров, Фобос внутри пустой, – заметил Джек. – Его орбита постепенно теряла высоту, а после столкновения с Деймосом должна была понизиться еще. Однако поганец вместо того стал вдруг подниматься выше. Впрочем, мы можем с приемлемой точностью рассчитать, где он будет к нашему прибытию. Но Деймос его, вероятно, повредил. Я исхожу из напрашивающегося предположения, что это – искусственный спутник.

– Использовавшийся Серыми, – уточнила Мэри.

– Но необязательно ими построенный.

– Вот это нам и предстоит выяснить, – сказал Саймон. – Мэри, сообщи инвесторам. Мы отправляемся в пилотируемый полет к Марсу, а дивидендами станет знание.

– И каким образом они сумеют монетизировать это знание, Саймон?

– А хрен его знает! – рассмеялся Саймон.

– В моих действиях я всегда исходил из глубокой убежденности в том, что дестабилизация других государств – любыми возможными способами – есть акт законной самообороны. Ослабленный противник не представляет угрозы. Ослабленный противник вынужден решать внутренние проблемы и не представляет угрозы внешней. Если только не назначит своим проблемам зарубежного виновника. Мусульман, Иран, китайцев…

Президент России умолк, его последние слова оказались еле слышны.

Они находились в центральном комплексе Байконура, неподалеку от возведенного инопланетянами учебного центра. Двери его еще не открылись, но вокруг уже вырос целый город. Чеченцы, грузины, монголы, армяне. Границы больше ничего не значили.

Анатолий Петров покосился на застывшее изображение Саманты Август. Мельников остановил трансляцию, когда она стала отвечать на вопросы, во время самой речи у него, похоже, не поднялась рука. Петров все еще не отошел от шока, в который его ввергло понимание того, что завоевать поддержку всей планеты можно было просто словами.

Константин Мельников тем временем снова завел свои речи – словно диктующий мемуары старец, раздраженный тем, сколь ничтожны оказались причины для того, чем он занимался всю свою жизнь.

– Его полная зависимость от нас с финансовой точки зрения делала ситуацию еще аппетитней. Однако шантаж больше не работает. Деловые интересы отныне не более чем бумажные тигры. А все ненужное, чем ты владеешь, лишь отягощает.

Последняя фраза заставила космонавта вздрогнуть. Он пусть и не сразу, но осознал, что для зарождающейся эры просвещения – иное название ему в голову не пришло – понимание это будет словно ножом по сердцу. Родовые схватки трудны, болезненны, иногда грязны. И кому, как не русским, все понимать о мертвых. Их земля, их страна знала столько смертей, что не по силам подсчитать никому. Мертвые властны даже над столь великими людьми, как Константин Мельников. Когда рождается что-то новое, это происходит потому, что мертвые подталкивают его сзади. Или снизу. Вырвавшись на свет из влажной холодной земли, будущее обречено встретить его громким плачем по тому, что утратило.