– Макс! – воскликнул Стеф, когда я, игнорируя боль, устремился вперед к дому.

Тому самому пахнущему древесиной дому, в котором меня не было так много лет.

Глава XXXIX Ошибка

Глава XXXIX

Ошибка

Ступени поскрипывали, когда я, медленно хромая, по ним взбирался. Дверь оказалась не заперта. Внутри – прохладная темнота. Здесь до сих пор легко дышалось. Стефан следовал за мной. Он без расспросов все понял, когда увидел настенные фотографии, выхваченные моим фонарем.

– Зачем ты шел сюда?.. – тихо и в никуда спросил я, словно Антарес по-прежнему делил со мной тело.

Пыль толстым слоем лежала на всех поверхностях, паутина стянула люстры и лестничные перила. Я не имел понятия, почему здесь осталась не только вся мебель, но и личные вещи. Мне казалось, мама забрала их, когда продала дом.

Воспоминания разрывали душу на части. Дни, проведенные здесь, были лучшими в моей жизни. Только в летние месяцы отец по большей части был с нами. В остальное время года он редко появлялся дома из-за работы. Или так мне помнилось.

Я провел рукой по маминому клетчатому пледу, висевшему на кухонном стуле. Цветы в вазе давно усохли. Мама выращивала их в саду, который зарос и уныло просматривался сквозь грязное окно. Раньше там краснела клумба с маками. А вот серебряный отцовский лук – спрятан в щели между стеной и комодом, как и всегда. Теперь он был мне по размеру. Его испещряли мерцающие трещины, а плечи украшались перекрестной перевязью из вплавленных синих нитей.

Я хотел было достать его, но взгляд упал на пыльный пол. Я заметил следы, причем совсем свежие. По шее пронесся холодок. Кто-то был здесь до нас. А может, до сих пор прятался где-то в доме?

Меня разъедали непреодолимая тоска, сожаление и отчаяние. Я не хотел идти вперед, но шел, оглядывая до боли знакомые темные стены и отцовские картины. Мы вернулись в коридор с фотографиями. Целая отнятая жизнь. С каждым шагом от меня будто отрывали по куску. Этот процесс начался давно, задолго до слияния с чужим осколком и даже до вступления в протекторы. Весь мой путь заканчивался здесь, все дороги вели исключительно в это место. Конечно, куда же еще?

– Что мы ищем? – спросил Стефан, когда я остановился.

Мне было страшно, будто, соверши я неверное действие – и все пропадет. Навсегда. Я не ответил другу и затравленно посмотрел на вход в гостиную. Оттуда раздался приглушенный шорох.

В эту комнату всегда щедро проникал свет, поэтому глядеть на нее в полумраке было непривычно. Мое пребывание тут казалось запретным и неправильным, и каждый сантиметр дома словно тихо рокотал об этом.