Однажды я проспала встречу с Дареном и потому, проснувшись, сразу поспешила вниз. Не сразу я поняла, что нынче ночью в наших хоромах стало иначе: в зале на полу блестели осколки заморских чаш, отделанные свирюллом, ардэ растекалось в лужи и багряная Червоточина зависла над сгорбленной тенью отца.

– Батюшка?

Я приподняла край своей сорочки, сберегая нежное кружево от пятен. Вжала голову в плечи, ожидая шквала заслуженных упреков. Но отец молчал, глядел словно сквозь меня.

– Иди к себе, – сказал он не своим, чересчур высоким голосом.

– Ты не сердишься на меня?

Его ответ утонул в диком лае нашей псицы, сменившийся резким визгом. Я рванула вперед, но отец поймал меня за руку и потащил наверх, приговаривая:

– Они не должны нас тронуть…

Он потащил меня наверх.

– Дарен!

В дом явились чужаки. Воздух был напитан кислым страхом, солью и душной сладостью чего-то неотвратимого, кровавого…

– Нет. – Отец отстранил меня от двери. – Скоро все закончится. Они возьмут мальчишку, и мы снова станем свободными. Вернемся домой!

Малость лет не спрятала от меня правды, отец все-таки предал Дарена. Но кто явился за ним в ночи? Кто пролил кровь в нашем доме?

– Дарен! – закричала я, вывернулась из рук отца и бросилась вниз.

Его искали в доме, но я знала, где он.

Благодаря многократным ночным вылазкам мне удалось нащупать в темноте тропу, которая вывела меня к бреши в песчанике. Мимо разбитых на тысячи осколков сокровищ отца, мимо забившихся слуг, мимо комнаты нянюшки, звавшей меня слабым голосом… Я сократила дорогу. Вот и руины. Скорее! Скорее!

В темноте мы налетели друг на друга.

– Это ты. – Дарен порывисто стиснул меня в объятиях. Этой ночью он ждал меня в саду и, видимо, заслышав крики, вернулся.

– Беги! Ворон здесь!

Долю мгновения он обдумывал случившееся. Сразу понял, чья заслуга привела сюда его заклятого врага.

– Идем со мной, – сказал Дарен. – Местные укроют нас.