Мир кружился вокруг в своем собственном ритме ночного леса, но здесь, в объятиях Альдана, правила задавал лишь барабан его сердца. Вскоре я успокоилась настолько, что смогла говорить.

– Скажи мне, что Минт не подрался с Дареном.

– Минт не подрался с Дареном.

Что ж, уже неплохо.

– Интересно, откуда он узнал про слова Ольши, – задумчиво произнес травник.

– От меня.

– Как? Когда? Мы же все вместе были в погребе…

– Когда я уснула. Дарен умеет видеть то, что видела я, и делает это, когда мой разум спит.

Альдан остановился.

– Почему ты раньше не сказала?

В его потемневшем взгляде отразилась луна. Мне еще не доводилось видеть его в таком гневе, и я растерялась, не зная, что сказать.

– Отчасти я была уверена, что могу этим управлять. Дарен сказал, что у него давно не получалось проскальзывать в мои сны…

Глаза Альдана сузились.

– И ты поверила?

– Когда мы приехали в Линдозеро, я почти перестала видеть его мороки.

– Ну конечно…

Травник кивнул, но явно не мне, а своим мыслям.

– Сон-трава, – сказал он. – С первого же дня, как вы поселились у меня, я добавлял сон-траву в тот травяной сбор, который мы заваривали дома. Сон-трава помогает спать очень глубоким сном.

Альдан подтянул меня повыше, обхватил покрепче и продолжил путь. Я хотела идти сама, но сил не было. Вдобавок ко всему руки покрывал такой толстый слой целительной мази, что можно было только гадать, насколько обширным получился на этот раз ожог.

Но отчего-то собственные раны волновали меня сейчас меньше всего.