– Да. И я не смог им помочь.

Несмотря на страх и печаль, мой разум пытался охватить стремительно меняющуюся картину происходящего.

– Ворон пытается добраться до Печати!

– Да. Но он не преуспел.

– Откуда ты…

– Я был там! Я сражался с ним.

Мое удивление еще больше распалило травника.

– Ты слишком хорошо обо мне думаешь. – В голосе Альдана была досада. – Все это время я хотел побороть зло Линдозерского леса лишь для того, чтобы самому избавиться от проклятия. Поэтому я сам хочу одолеть Драурга. Поэтому не подпущу Дарена к Печати!

– Проклятия?

На миг травник прикрыл глаза.

– То, что отличает меня от остальных.

Ветер холодил мои вспыхнувшие щеки.

– А вдруг и ты…

– Нет… Не то, что ты подумала. Я не колдун. Но этот лес что-то сделал со мной в детстве. Проклял.

– Что случилось?

Чудова Рать отравила не только землю.

– Это случилось в мое тринадцатое лето, – сказал Дан. – В Линдозеро приехали вакханы. Они пели. Танцевали. Играли. Вечером на площади собрался весь город. Даже княж. И я, разумеется, был там.

Он говорил резко, чеканя каждое слово. Казалось, чувства так давно жили в нем, что срослись с душой, отяжелели, и теперь, будучи извлеченными, сотрясали и того, кто говорит, и того, кто слушает.

– Представление было дивным и так понравилось княжу, что он расщедрился. Очень. Вечер перерос в разгульную ночь, но когда все упились, я увидел в лесу пламя.

Альдан вновь немного помолчал. Тепло чужого тела согревало через тонкую рубашку из льна, но меня все равно пробил озноб. Хорошо, что на мне все еще был платок, подарок Дана.