Он вскочил на ноги, чувствуя прилив сил. Спросил дружелюбно:

– Еще не заснула? Спи, я донесу, как на пуховой перине.

Саша промолчала, только нервно дернула уголком рта. Енисеев забросил ее на плечо, чувствуя, что несет спеленутую египетскую мумию.

Опускаясь в очередной раз со стебля, откуда высматривал дорогу, он услышал внизу истерический визг. Прыгнул, на лету изготовился к бою. Небольшой водяной слоник размером с крупного пса стоял на коконе и осторожно трогал усиками лицо Саши. Кончики сяжек задумчиво пробежали по губам, пощупали щеки, остановились на плотно закрытых глазах. На визг внимания не обратил, будучи глухим, как все слоники, иначе бы остался заикой на всю оставшуюся жизнь.

Енисеев с разбега пинком сбросил любопытного. Визг еще продолжался, хотя обиженный слоник уже умчался, поджимая зад. Енисеев потрогал Сашу за щеку, она взвизгнула еще громче.

– Саша, – сказал Енисеев громко, – это уже не сабатос чувис, а гомо сапиенс.

Она приоткрыла один глаз, визг оборвался. Ее бледное лицо медленно стало заливаться краской.

– Простите, – сказала она. Голос дрожал, но тут же выровнялся, в нем появились прежние суховатые нотки. – Странно и непривычно чувствовать себя беспомощной. Я всегда была хозяином… хозяйкой положения.

– Скоро тебя освободят, – заверил Енисеев, – потерпи малость.

Он подхватил ее, бросился вперед крупными многометровыми прыжками. Саша утихла, ему смутно показалось, что он ощущает сквозь свой комбинезон и ее кокон тепло.

– Уже близко, – сказал он.

– Ох, скорее бы…

– Терпи, терпи…

Вдруг он сообразил, что у нее могут быть и другие муки, кроме мук неподвижности. Хотя часть влаги уходит через дыхание, испаряется через кожу, но часть должна уходить и старым привычным способом.

– Саша, – сказал он доброжелательно, – ты себя не мучай. Что за глупые предрассудки?

– Что вы имеете в виду? – спросила она настороженно.

– А ничего особенного, чистую физиологию. Не надо терпеть! Комбинезон отмоем изнутри.

– Евглупий Владимирович, – сказала она ледяным голосом, – я прошу вас умолкнуть.

Он пожал плечами, едва не сбросив ее в глубокую пропасть, ибо перепрыгивал в этот момент с одного стебля на другой на высоте сорокаэтажного дома. Воздух был теплый, от земли поднимались цветные шарики пыльцы, солнце светило ласково, не обжигая.