– На кого смотреть? На что?

Тристан молчал, и Либби с горечью признала, что и не ждет ответа.

Атлас правду говорил: еще никогда она не ощущала в себе столько силы. Неважно, с чем Либби родилась или что ей даровано, – оказавшись тут, среди других кандидатов, она получила возможности, шансы намного превзойти саму себя. Пределы способностей казались далекими – не дотянуться; вокруг пульсировало море энергии, Либби росла и не знала, когда остановится, и вместе с тем уже забыла, какой была до этого. Она не помнила себя прежнюю и не могла сказать, кем станет.

– На чьей ты стороне, Тристан? – Либби, задыхаясь, вынырнула из моря сожалений, испуганная тем, что вообще спросила об этом. Однако ее переполняла желчь, ее мутило. Она вздрогнула, охваченная муками неведения. Сил терпеть почти не осталось.

– Не знаю. – Голос же Тристана звучал механически, уравновешенно. – Может, и на твоей. Не знаю. – Он не к месту рассмеялся, но этот его смех отражал ее собственное смятение. – Ты знала, что Каллум на меня влиял? Не скажу сколько, как сильно, как долго, но это так. Ты знала?

Да. Очевидно же.

– Нет.

– Я думал, что управляю собой, но оказалось иначе. – Тристан обернулся. – А ты?

Нет. Даже сейчас она собой не владела.

Тристан хотел еще что-то сказать, а Либби сглотнула.

Особенно она не владела собой сейчас.

– На меня Каллум не влияет, если ты об этом, – заставила она себя ответить, разъяренная собственным отчаянием и тоской. Спрашивал Тристан, конечно, о другом, но Либби, поддавшись эгоизму, была просто не в силах сказать правду о своем голоде, даже частично. Больше она ни кусочка себя терять не хотела.

Тристан отвернулся, встав к ней спиной.

Либби хотелось плакать, и одновременно ее мутило.

Ну ладно.

– Я хочу этого. – Брошенное Тристану в спину, признание прозвучало очень тихо. – Я хочу этой жизни, Тристан. До боли хочу, но эта боль так ужасна, мне так мерзко.

Тристан уперся локтем в дверь.

– Когда Атлас говорил мне об этом, – медленно продолжала Либби, – мне все показалось почти логичным: без платы никуда. Естественно, придется заплатить. Ну, какая сила в этой жизни дается без жертвы? И, возможно, есть тот, без кого я обойдусь.

Она сделала глубокий вдох.

– На миг мне даже показалось… что я готова убить. Что у меня получится. Возможно, этот человек и жить-то не достоин, а мир без него станет чище. Но, боже мой, – ахнула Либби, – кто я такая, чтобы решать?