Какое-то время они молча и яростно целовались, сталкиваясь зубами и слизывая друг у друга кровь с подбородка. Он подхватил ее за обтянутую сеткой из акариновой стали талию, она чуть ослабила хватку на его волосах, в которые вцепилась до этого – целоваться сразу стало гораздо удобнее. Из-за распахнутой настежь двери бара теперь слышалась музыка, лишенная всяческого ритма: должно быть, общее опьянение дошло до того градуса, когда к самозваным певцам присоединяются такие же самозваные любители губных гармошек и других подручных инструментов. Согнутая в три погибели спина еще не ныла, но уже начинала об этом подумывать: Аргза, чтобы это предотвратить, ухватил Хенну за бедра, поднял над землей и, резко развернувшись, прижал ее к стене. Поцелуй они не прерывали.

– Ну… – наконец он с трудом отстранился, чтобы отдышаться. Но на землю ее обратно не поставил, продолжая прижимать к прохладной каменной стене. – Все еще собираешься доказывать мне, что я должен называть тебя «госпожой»? Не попахивает ли это дурным тоном – спать с мебелью?

Она одурманенно посмотрела на него, как кошка, налакавшаяся валерьянки, и улыбнулась как-то так бешено и дико, что у него окончательно сорвало крышу.

– Ради всех несуществующих богов, Аргза, хоть раз в жизни просто заткнись и уведи меня в комнату наверху!

Праздник жизни у членов Альянса пиратов все продолжался.

* * *

Белое сияние за окном уже резало глаза так сильно, что невозможно было смотреть. Но они так и не отошли от окна, не отвернулись даже, сами не зная почему. Аргза только опустил веки ниже, чуть поморщившись.

– Знаешь, – сказал он, завершая второй эпизод своей истории. – Иногда я думаю, что, если бы у меня не было тебя, рано или поздно мы бы снова сошлись с Хенной. Хоть и расстались не лучшим образом. Потом бы снова разошлись – и снова бы помирились. Это теперь она такая вся из себя деловая, а раньше-то мы отлично проводили время. Лучшая женщина, которую я только знал: без большинства этих бабских закидонов, безбашенная, безрассудная, и в нос может дать, и истерику закатить – настоящую, с нешуточными намерениями прикончить виноватого, со швырянием меча и ором таким, что аж в ушах звенит. Сильная еще, сильнее многих мужиков. Нескучно с ней было, в общем. Но что мне в ней больше всего нравилось тогда – так это то, что она не смотрела на меня исключительно как на приложение к моему ненаглядному кузену. Подкалывала, конечно, за мой несолидный статус – но ведь только на словах, а на деле в сторону Конрада и не смотрела. Жутко лестно, знаешь ли. Тем более однажды она мне призналась, что Конрад, оказывается, тоже как-то предлагал ей переспать, еще раньше, чем я, только она отказала довольно резко. Немудрено, что я об этом не догадывался – братец так и ходил с непроницаемой миной. Вряд ли он как-то переживал.