— Хорошо, — выдавил Панэх.

— У тебя осталась дым-трава?

— Что?

— Положи на стол, — скомандовал Са'Омэпад.

Панэх поджал губы и достал из тумбы одну палочку. Последнюю. Которую истово желал. Забытье в приторном запахе ванили. Медленно рука клала дым-траву на деревянную столешницу. По венам струился песок стыда. Тягучий, неприятный. Парализующий. Младший омпат не смел поднять голову. Как будто в детстве, когда хозяйка поместья ловила его ворующим булки из печи.

— Держи. — Сэур протянул ему чашку с чаем, а сам отхлебнул из своей.

Панэх осторожно взял и тоже отхлебнул.

— А теперь разломи палочку, — мягко сказал он.

Только вот за мягкостью тона стояла грозовая туча. Младший омпат кожей чувствовал, что Сэур сердился. Но руки не слушались.

— Ты полон желаний, а должен быть пуст. Тьма цепляется за твои слабости, чтобы победить, ты должен отринуть их.

— Дым-трава просто расслабляет, — вырвалось нелепое оправдание.

— Любое расслабление и спокойствие должно быть в тебе самом, ты знаешь, — беспристрастно ответил Сэур.

Внутри просыпалась тысяча голосов, которые твердили, что нельзя ломать палочку. Возникла и слепая, бурлящая ярость. Какое-то жуткое плотоядное бешенство требовало вцепиться Сэуру в глотку. Тьма. Тьма ещё была в голове.

— Ты лишь соринка, Панэх, призрачное мгновение мироздания. — Слова Са'Омэпада лились, как могучий поток воды, который выхватывал младшего омпата из трясины, где он завяз.

Взгляд вернулся к бюсту Тхаймоны. Пылинка. Всего лишь пылинка. Без желаний, без страстей. Где-то внутри детским плачем отзывалась досада. Как же мои мечты? Мои чаяния? Разве так плохо, что я хочу роскоши. Роскошь. Перед глазами появлялись мягкие перины, слуга, который подносил палочку дым-травы. Ванильный аромат удовольствия.

Пылинка. Пылинка. Свартова пылинка летала у мелового бюста. Панэх чувствовал, будто разжимает кулаки, и все мечты ускользают, как дым. Боль рвала сердце в клочья.

Он смотрел на пылинку. Смотрел и смотрел, не понимая сколько времени проходило. В какой-то момент образы и голоса стихли. В голове стало пусто. Никаких роскошных подушек. Даже страх исчез. Панэх перевёл взгляд на палочку дым-травы, потом на Сэура, снова на палочку. Взял её, без единой мысли сломал, распотрошил, сбросил на пол труху из сушёных листьев. В комнате резко запахло ванилью.

— Хорошо, — похвалил Сэур, встал со стула. — Но если я узнаю, что ты дымил на территории Риар Дайядора, или за её пределами, ты будешь из… Агха… Кхааа. — Старец вдруг закашлялся и припал к стулу.

— Всё в порядке? — растерянно спросил Панэх.