– Какой дурак, – простонал Хортим. – Боги, видели бы вы, какой дурак ходит под вашим небом, так молнией бы изничтожили.

Почему за все время, что он пробыл с Хьялмой, Хортим не догадался спросить нужное? Выспрашивал про власть, про Халлегат, про войны, даже про семью под конец – но ни разу не узнал, что им делать, если Хьялма умрет.

А Хьялма? Разве он не должен был оказаться умнее Хортима, который перед ним рот раззявил: надо же, к двадцатой весне отыскал человека, который сумел заменить ему и отца, и учителя, и идола? Но нет – ничего не сказал, видать, и сам верил, что неуязвим. Хортим лежал в желтом лампадочном свете, стараясь вспомнить как можно больше их разговоров. Должен же быть где-то крючочек, за который стоит уцепиться. Должен же быть?..

Хортим отшвырнул браслет и вскочил с лежанки. Вышел в духмяную летнюю ночь и увидел, как на черном полотне выделялся тот кусок неба, который пятнал дым от огромного погребального костра. Звезды на юге укутывала темная поволока – нелепо смотрелись они рядом с другими звездами, чисто-золотыми.

Хортим согнулся напополам в заглушенном крике.

Почему не подумал наперед? Почему не предположил страшное, а в последние встречи только тешил свое любопытство – узнавал про сына Хьялмы, братьев, жену, про дракониху его северную, которую высокогорцы убили? Хотя нет – про дракониху Хьялма ему сам рассказывал, да еще добавил, что история, мол, важная. Только что теперь Хортиму с этой историей делать? Сармата былью пугать?..

Он резко выпрямился, будто кол вместо хребта вбили. Мысли зашуршали невесомыми крыльями. Они путались, а Хортим старался ухватить нужную, мелькнувшую пламенно и желанно.

– Княже. – Арха выступил из шатра. – Что делаешь?

Хортим повернулся к нему. Его щеки пылали, а глаза смотрели удивленно и шало.

– Иду к Бодибору Сольявичу, – выдавил он наконец. – Ступай за мной. Говорить с ним будем.

Повелитель камней и руд V

Повелитель камней и руд V

Когда Лутый был совсем юн и только стал одноглаз, он притворялся безумным паяцем. Крутился в одной княжегорской деревеньке, где остановились войска, мозолил глаза в корчме и выслушивал вести для Оркки Лиса. С тех времен он прекрасно знал, как разыгрывать помешательство.

Лутый поселился в зеркальной комнате и больше не таился ни от кого – ни от суваров, ни от марл, ни от Бранки. Драконьи слуги, видно, решили, что он совсем спятил: бормотал что ни попадя себе и карте, стенал и смеялся, проводил часы, разглядывая, как зеркало отражало лампадный луч. Оттого ни марлы, ни сувары к нему больше не наведывались. Но Бранка приходила. Завершив свою работу, садилась на сундучок у дверей, смотрела на Лутого и похныкивала: «Зачем, зачем я привела тебя сюда, если знала, что повредишься умом?» Одна часть Лутого хотела огрызнуться, дескать, чхать ты хотела, девка, на мою судьбу, коль больше не помогаешь, а другая… Другой его части было все равно.