Шатер выглядел так, точно его хозяин должен был воротиться с часу на час. Хьялма оставил здесь все, как оно должно было быть – разложенное в строгом порядке, скрупулезно прибранное.

Когда умер Кифа, у Хортима было то же ощущение. Словно бы брат лишь уехал – не верилось, что человек так быстро взял да сгинул. Вчера был, нынче нет. Хотя это осознавал разум, а глаза видели, как тело Кифы закапывали в сырую землю.

Не мысль даже – морок. Привычка думать, что кто-то, кого уже нет, еще живет. Ведь как может не быть человека, если все осталось: и одежда его, и грамоты исписанные, и запах даже, горько-травяной?

В этот раз Хортим не увидел человеческого тела, которое надлежало похоронить по-человечески. Лишь переломанную драконью тушу, но признать в ней Хьялму было тяжело. Ему советовали не возиться с останками, только нельзя было допустить, чтобы те медленно гнили в степи – на радость падальщикам, Сармату-змею и заразной хвори. Он приказал оттащить тело глубже в Пустошь и сжечь, и на это ушло много времени, сил и средств – драконья чешуя была тяжела, да и заниматься не хотела. Хортиму передали, что тело заставили запылать ужасными ухищрениями: надрезами, вывертами, сухой травой, положенной в нутро, чтобы огонь поел плоть если не снаружи, так изнутри.

Драконья туша еще горела, и гореть обещала долго: небо на юге было в черном дыму.

Оставалось пустое драконье тело, которое Хьялма некогда вырастил для себя про запас, чтобы сраститься с ним в случае беды. Его Хортим приказал укрыть чем получится: травой, холстиной, прохудившимися полотнищами. Не хотелось, чтобы груда чешуи лишний раз тревожила взгляд.

Когда Хортим сделал все, что касалось драконьих останков, то пришел в шатер Хьялмы – и осознал, что бессилен сделать что-нибудь кроме. Он надеялся найти ответы и узнать, как поступить дальше. Не мог ведь Хьялма не предусмотреть собственную смерть? Хортиму казалось, что Хьялма могущественен и бессмертен, и раз уж он появился в этой войне, то должен был довести ее до конца. Но то Хортим – неужели сам Хьялма не предполагал иного?

Однако стоило переступить порог, и Хортим затравленно огляделся. Слишком все выглядело привычным и ждущим возвращения хозяина.

Он сел на маленький сундучок. Слез не было ни тогда, ни теперь, только неверие напополам с чудовищной пустотой, точно кусок изнутри вырвали. Все произошло слишком быстро – и думай теперь, как оно до того докатилось.

Хортим прикрыл глаза ладонью: он чувствовал себя усталым. Единственное, чего ему хотелось, – лечь в сухую степную землю и заснуть на такой долгий срок, чтобы травы оплели его конечности, а солнце поднималось над ним и вставало до тех пор, пока не закончились бы все войны на свете.