Рацлава поднялась. Видать, страха перед Ярхо в ней совсем не осталось – только перед смертью. Иначе бы она, нащупав его панцирь, никогда бы не положила руки ему на плечи. Не приблизилась плавно, поднеся губы почти к самому углу его нижней челюсти, – выше не доставала, – будто хотела зашептать на ухо или поцеловать. Так и остановилась, а Ярхо ее не оттолкнул.

Почти занятно.

Он привык к Рацлаве, сопровождающей его на войне, – что было бы, случись ему сменить каменное облаченье на человеческую плоть? Изводился бы, что Сармат прибрал ее себе? Скучал бы? Было бы ему сейчас тягостно или больно?

Что должны испытывать живые люди, пришедшие убивать тех, к кому привязались?

Ладонь Рацлавы скользнула ниже и замерла над трещиной, которую в его доспехе оставили когти Хьялмы. Слегка касаясь, Рацлава провела рукой вверх-вниз, вправо-влево, сравнивая и примеряясь.

– Теплом тянет. Только очень слабо. Другие бы не почуяли.

Значит, позже Ярхо найдет Эльму-камнереза и потребует залепить его панцирь камнем прочнее прежнего.

Рацлава отступила, пригладила разлохматившиеся косицы. Дрожащие пальцы резко успокоились.

– Я хочу сыграть тебе, – сказала Рацлава. – Это моя последняя просьба, и ты не можешь мне отказать.

Ярхо – мог бы. Но не стал. Рацлава не тратила время на увещевание и плач, не бросалась ему в ноги и не жалась в угол. Крохотная ответная милость ничего не стоила. Тем более если Рацлава будет занята, окажется проще…

– Я не отниму много времени. Не убивай меня, пока я не закончу. – Она откашлялась, стараясь отвлечь от дрожи в голосе. – Ненавижу, когда песни остаются незаконченными.

Пальцы сомкнулись над свирелью.

– Я надеюсь, что эта песня станет моей лучшей. Если я не доиграю, мне придется вновь и вновь возвращаться сюда из чертогов Сирпы. Не хочу. Ты не тронешь меня раньше времени?

– Нет.

– Хорошо, – вновь протянула Рацлава, расправляя плечи. – Пожалуйста, сядь. Все же… так мне будет спокойнее.

Она всплеснула рукой, указывая на каменные наросты вокруг. Это была уже вторая просьба, но если Ярхо согласился на первую, спорить из-за последующей он счел беспричинным.

Когда он опустился на скамью напротив и чуть сбоку, Рацлава произнесла:

– Благодарю. Ты очень учтив. – Ее голосом можно было ковать железо.

Она окончательно выровняла дыхание. Обернулась, осторожно шагнула назад и привычным движением нащупала скамью; села так, как Ярхо ее и застал. Пошевелила пальцами – дрожь так и не вернулась. Затем взяла свирель, расположила руки и начала играть.

Рацлава прикрыла глаза. Ее грудь набрала и вытолкнула воздух, а горло задрожало. Белые локти приподнялись и мягко опустились. На миг Рацлава отняла губы от свирели – чтобы вдохнуть, – и тут же прильнула снова.