– Проклятые расстояния, – скривился Мстивой. – Жаль, что мне так и не удалось встретиться с князем Хьялмой. В его… человеческом обличье.

– Мне тоже жаль.

Хортим смотрел, как горела лампадка под ликом Сидуга. Ему не хотелось ввязываться в беседу – только скорбеть в тишине и покое, но Мстивой Войлич был не из тех, от чьих слов стоило отмахиваться, как от назойливой мухи. Хортим тяжело вздохнул и отвернулся от алтарей.

Волынский князь продолжал говорить – слова его были радушны, глаза смотрели изучающе. Оправив расшитый пояс, он усмехнулся:

– Ты, право, удивляешь меня, князь Хортим. Не ожидал, что ты подружишься со Старояром.

Хортим не ожидал, что он с ним не рассорится – после намеков Микулы и его собственных угроз. Благо у Микулы был отец, который хоть и не мог считаться верным союзником, но имел голову на плечах. Люташ Витович не хуже Хортима понимал, что прощения Сармата ждать не стоит. Нужно продолжать войну: известно, с кем Сармат-змей решит поквитаться в первую очередь. Поэтому Старояр готовился к осаде.

– Того требовало дело.

– Как мудро. Слышал, ты женишься на дочери князя Люташа – пригласишь на свадьбу?

Раз Хортим перестал испытывать трепет и уже собрался умирать, то позволил себе улыбку.

– Я приглашу тебя первым, Мстивой Войлич. Сразу как одолеем Сармата.

– Не забудь, князь. У меня-то память хорошая – возьму и понадеюсь.

Хортим множество раз старался угодить чужеземным князьям, и с тех пор его не трогали ни благодушный настрой, ни скрытая похвала. Он не доверял ни лести, ни обещаниям, поэтому если Мстивой Войлич хотел задеть его сердце осколком благоволения, то прогадал. Хортим слушал с вежливым вниманием – не больше.

Мстивой подкрутил медовый ус.

– Надо же, – шепнул он доверительно. – Дочка Витовича будет гуратской княгиней. Сказал бы кто раньше, я ни за что бы не поверил. Не знаю, придется ли староярской княжне впору гуратский венец, – я слыхал, венцы на твоей родине не бывают легки, – но слушай, Хортим Горбович: если бы у меня были дочери, я бы отдал тебе любую из них.

А если бы у Хортима были драконьи крылья, он бы растерзал Сармата-змея – толку рассуждать о том, чего нет?

– Венцы нигде не бывают легки, – уклончиво заметил Хортим. – Что у князей, что у княгинь. Что в Гурат-граде, что в Волчьей Волыни.

Едва ли доля волынской княгини лучше, чем доля гуратской, – Мстивой был женат четвертый раз, а судьбы его предыдущих жен никто бы не назвал счастливыми. С мгновение князь смотрел пристально, будто размышляя, стоит ли искать в его словах двойное дно; вид у Хортима был хитрый – стоит.