Сармат рвал десятки сетей, упавших на него с высоты. Он по-прежнему не мог взлететь – его правое крыло было передавлено камнями, – зато хвост разил исполинской плетью.

Дракон был силен. Он выкручивался, царапался и бился в ущелье, и земля под Совьон ходила ходуном. Ее соратники, которым повезло меньше, срывались вниз – а это означало верную смерть. Те, кто переживал падение, наступали на Сармата вблизи, но все были обречены: если с ними не расправлялись драконьи зубы и когти, их ранили случайные стрелы собственных товарищей.

Творилась чудовищная кровавая сумятица.

Укрытий почти не осталось: каменные гряды рухнули. Дыхание разъяренного Сармата достало Совьон лишь единожды – она успела отпрыгнуть, но пламя лизнуло ее по спине. Одежда не загорелась, и Совьон не знала, что ей стоит благодарить: собственную воинскую ловкость – или призванные чары, плясавшие вместе с ней? Скорее уж, и то и другое – впервые колдовство не отвлекало ее, а наоборот, помогало в бою.

Люди вокруг нее беззвучно кричали, бросали копья и возводили луки – а Сармат все не спешил перебрасываться в человеческое тело. Он разодрал сети и, должно быть, уже дюжину противников, упавших на дно ущелья. Он жег, и плавил, и рвался из-под завала так сильно, что едва ли не изрезал чешую Хьялмы на бахрому. Земля под ним рокотала. В небо взвивались огненные вспышки.

Совьон спустила тетиву и утерла потное лицо.

Искрящиеся клубы полыхнули у самой драконьей морды – благодаря этому Совьон разглядела, как чье-то копье вонзилось Сармату в глаз. Дракон вздыбился и заревел. Совьон не слышала, как именно, но догадалась, что этот рев мог пересилить крики и треск. Взбешенный, Сармат слепо ударился о склон ущелья – мощнее, чем прежде, и ноги Совьон потеряли опору.

Падая, она выпустила лук – чтобы зацепиться о выступы склона. Руки соскользнули, локти сбились о камни, и Совьон не сумела повиснуть, но хотя бы задержала падение.

Она рухнула на спину и задохнулась от удара. Грудь свело: Совьон не могла заставить себя втянуть воздух.

Лоскуты чар сгустились слева, и Совьон неосознанно перекатилась на правый бок. Вовремя: место, где она лежала, припечатала тяжелая драконья лапа. Совьон приподнялась на четвереньки, задышала мелко и часто. Поскальзываясь, устремилась прочь, когда Сармат обрушил шипастый хвост.

Из всего оружия у Совьон остался лишь кинжал. Она встала с трудом – ноги были нетвердые, и ее сильно шатало. Совьон придержалась за болящие ребра и удобнее перехватила рукоять. Когда Сармат вновь опустил лапу рядом с ней, Совьон погрузила лезвие в его голень, между пластинами чешуи, – и ее тут же отшвырнуло в сторону.