– Cлева по курсу остров Беркнера, – объявил Тим. – Самый южный остров в мире.

Островом, как мы знали по справочникам, его называли весьма условно, поскольку от него до воды было что-то около 17 километров, а лежал он, хоть и на твёрдом основании, окружённый шельфовыми ледниками. Для нас же это означало, что позади остаётся последняя береговая полярная станция, аргентинская «Бельграно II». Дальше – только «Амундсен-Скотт» на условном Южном полюсе. Официально, опять же. Сколько во льдах Антарктиды военных баз и где они расположены – никто вам не сообщит. По международному договору их там вообще нет и быть не может. А все страны, этот договор подписавшие, ведут себя друг с другом так любезно и мирно сугубо в силу воспитания и доброй воли. Ну и корпорации, конечно же, предпочитают вырубать последние леса, осушать моря, травить отходами целые страны и уничтожать последние виды животных и рыб где угодно, но только не здесь, хотя вот уже полвека считается, что Антарктида богата полезными ископаемыми. Им сказали, они и не лезут. Всё очень правильно, добросердечно и правдоподобно.

Мы продолжали безпрепятственно лететь над ледяным ковром. Примерно этим же маршрутом, только километров на пятнадцать ниже, местные кукурузники возят любопытных туристов. Обзор у них значительно уже, чем был сейчас у нас, поэтому мы рассчитывали на то, что даже отсюда сумеем заметить что-нибудь примечательное на границах видимости. Но нет, никаких подозрительных объектов ни я, ни Тим, не видели, сколько ни прикладывались к биноклям.

А потом резко стемнело. Никакого южного полярного сияния, которое, говорят, видно аж в Новой Зеландии. Сплошной мрак впереди. Мы тоскливо посмотрели назад, где ещё розовели последние зарницы.

Ночи в стратосфере – всегда не подарок, а когда ты представляешь себе, что впереди край земли, хочется забраться под одеяло и заскулить.

Однако скулить времени не было. Тим отправился спать, а я заступил на вахту. Мы уже привыкли спать по очереди, соблюдая внутреннее, биологическое расписание и не обращая внимание на часы как таковые. Случалось, мы засыпали вместе. Сказывалась монотонность ежедневного безделья. Но тогда ежечасный звуковой сигнал будил только одного из нас. Второй его слышал сквозь сон и не реагировал, зная, что справятся без него. Так и выходило. Если ты бодр, будь любезен нажать на кнопку после первого же сигнала. Если прикорнул за пультом, чтобы включалась совесть обычно хватало трёх гудков.

На сей раз Тим мог быть совершенно спокоен: мне было не до сна. Хотя на всякий случай я заварил себе крепкий кофе и теперь прохаживался по гондоле с чашкой в руке. Ходить было проще, чем сидеть. Когда сидишь, в голову начинают лезть самые бредовые мысли, а ходьба хоть как-то отвлекает. Да и запах кофе настраивает на спокойную волну. Только не в ту ночь. В ту ночь я как будто чувствовал, что что-то должно произойти. Не случиться, а именно произойти. Хорошее обычно проявляется внезапно, а вот нехорошее сперва даёт о себе знать легким подташниванием.