Меня поразил яркий свет. Он усугубил головную боль, но всё равно это было прекрасно, потому что он не походил на нездоровый свет подземного мира под Лилимаром. Даже на более приветливое свечение светлячков. Это был дневной свет, но не только.
Это был
Меня вынесли ему навстречу полусидя-полулёжа. Облака рассеивались, и я видел голубое небо над громадной площадью перед дворцом. Не обрывки синего, а целые акры.
Раздались громкие аплодисменты. Городские ворота были открыты, и площадь заполнилась серыми жителями Эмписа. Они увидели Лию и опустились на колени с громким шумом, от которого у меня пробежали мурашки.
Она смотрела на меня. Думаю, этот взгляд говорил, что
— Опустите меня, — попросил я.
Мои носильщики послушались, и я обнаружил, что могу стоять на своих двоих. Боль всё ещё была со мной, но было и ещё что-то. Оно было тогда, когда я не своим голосом выкрикивал имя Гогмагог, и оно не исчезло до сих пор. Я поднял руки, здоровую правую и левую, из которой всё ещё текла кровь, окрашивая в алый цвет новую повязку, чуть раньше наложенную Джайей. Как цвет маков на холме позади маленького домика Доры.
Люди внизу молча ждали, стоя на коленях. И, несмотря на мощь, охватившую меня в тот момент, я вспомнил, что они преклоняли колени не передо мной. Это был не мой мир. Мой мир был другим, но мне оставалось завершить здесь ещё одно дело.
—
Толпа взревела криками одобрения и благодарности.
Снова приветственные крики.
Теперь я почувствовал, как эта мощь, эта