Это было деянием любви, они хотели верить, что я — Акер Анх, что я выживу и уйду из-под пирамиды.

Я больше не хочу мысленно разделяться на счастливую девочку из прошлого и на страдающее существо, запертое в собственном теле.

Я — одна. Я — Мересанк.

Во вторую ночь мы говорили о других мирах, об управлении народами, о богах и жрецах.

— Они правы, — сказал отец. — Акер Анх близко. Смотри, Мересанк.

И он сложил ладони крест-накрест, а когда медленно развел их, я увидела тонкую плёнку окна в другой мир — под иными звездами блестела река, а луна была одна, белая и круглая. Крупное животное плеснуло в камышах. Руки отца дрогнули, видение пропало.

— Я — очень слабый Акер Анх, — сказал он. — Это всё, что я могу. Ты станешь сильнее. Я научу тебя, дочь. У нас много времени.

Он ошибался.

На третью ночь канак каемвас отцовских покоев не впустил меня. Я постучала, потом постучала громче, потом приложила руку к глазу стены.

— Ты — Мересанк, — сказала дверь шелестящим холодным голосом. — Но Мересанк уже внутри.

Спорить с канак каемвас очень глупо, но я всё же собиралась начать. Но дверь отворилась изнутри, и на пороге встал мой брат Аха — одетый в точности как я, в зелено-золотом платье, с короткими рыжими волосами.

— Что ты сделал, Аха? — спросила я в ужасе.

— Освободил тебя, сестра, — сказал он, глядя мне в глаза, и протянул окровавленный кинжал, рукоятью вперёд. Не думая, я взяла его и шагнула мимо Аха.

Отец был мёртв, он лежал с перерезанным горлом у края низкого столика для сенет, кровь заливала доску, и «Дом трёх Истин», и опасный «Дом воды».