Никаких рюшечек, минимум украшений, голая функциональность письменного стола и нескольких разрешённых книг — остальные ей приходилось добывать, избегая удушающей заботы Фредерика и бдительного Зиновьера. Управляющий верно служил барону сторожевым псом; потому, наверное, его не любили кошки.

— Я… — «Я не уверена, я не знаю, я боюсь — я не хочу! Разумеется, я не хочу убивать папу! Давайте притворимся, что ничего не слышали», — Я подумаю.

— Встреча назначена на послезавтра, но её можно легко перенести или отменить. Достаточно не прийти.

— Хорошо, — улыбнулась Оливия, молясь про себя, чтобы улыбка не вышла чересчур жалкой, — нельзя принимать поспешных решений.

— Когда-то я думал так же. А потом умер отец, и мой третий брат убил первого и второго, чтобы самому погибнуть от яда, подсыпанного пятым. Я смотрел, как он корчится на полу среди разлитого вина, пуская изо рта пену, и вдруг осознал, что стезя наёмника подальше от родового гнезда невероятно привлекательна, — Вербер помолчал и добавил, — У вас роскоши выбора не будет. Особенно если ваш отец поддержит его высочество в борьбе за власть.

— Её высочество принцесса Селеста — законная наследница престола, и…

— От вас уже попытались избавиться, чтобы сделать наследником Данниса. Меридий не станет ходить окольными путями. Следовать законам, когда в жилах течёт королевская кровь и за спиной выстроилась армия сторонников, — признак если не глупости, то уж точно трусости. А принц не труслив и не глуп.

Оливия хлопнула по подлокотнику кресла, прервав телохранителя, и поднялась.

— Я поговорю с отцом. Ещё раз. Он увидит… должен увидеть, что мои идеи сделают Приам лучше. Я достойна править им и без интриг.

— Достойны. Но судьба — такая штука, что редко принимает в расчёт наши достоинства.

Обычно прогулка по поместью возвращала Оливии хорошее расположение духа. В гулком пристуке шагов по каменному полу, отполированному поколениями ван Дошенвальдов ещё тех времён, когда им не пожаловали рыцарство ин д’Курлианов, ей чудилось успокаивающее присутствие предков. Но теперь, после покушения, родные стены перестали выситься незыблемой защитой.

В тенях скрывались предатели, которые выжидали удобного момента, чтобы расправиться с ней. И даже отец, что всегда служил ей опорой, всё чаще говорил о том, чтобы разослать свах по соседним манорам. Так он планировал обезопасить её — выдать замуж за какого-нибудь захолустного самодура. Будто бы об этом она мечтала, тайно занимаясь с учителями братьев!

Гнев, которого Оливия так жаждала, наконец пришёл, и она вздёрнула голову, ощущая, как распалённый дух сбрасывает оковы уныния. Она всем покажет!