Закружилась голова, и я опёрся о кстати попавшуюся ель.

— Ты оторвала руку, чтобы спровоцировать. Не собиралась с ней возвращаться.

Пандора сняла платье, небрежно кинула на труп той, что была ей куда ближе меня. Стала переодеваться. Очень продуманно. Я мысленно поаплодировал.

— Она не пойдёт в любом случае. Слишком многое о себе думает. А это, — взмах в сторону улетевшей кисти, — небольшое преимущество. Что с тобой? Ты же не любишь вампиров. Будешь с ней возиться?

— Ты тоже вампир.

— Перворождённая.

— Посмотри мне в глаза, — повторил я, — У меня ведь не золотая кровь, ведь так? Самая обыкновенная. Иначе б ты не избегала её. Не перебивалась дичью. И моё согласие тебя бы слабо волновало. Понятия не имею, какие мысли крутятся у тебя в черепе, есть ли у тебя в принципе мысли или так — реакции на внешние раздражители, адаптированные под сигналы определённого двуногого животного…Понимаешь ли ты меня? Можешь понять, что я чувствую, или умеешь только копировать?! — Я услышал свой крик и остановился, успокаивая нервы, — Я не знаю, зачем нужен тебе, не знаю, зачем разыгрывать ту сцену с золотой кровью. Не знаю, что движет тобой. И мне всё равно, если ты поможешь мне добиться желаемого. Но… прекрати притворяться. Я боюсь, что когда-нибудь забуду, что увидел здесь, забуду и начну считать тебя чем-то большим, чем… чем… — я замешкался и обвёл ладонью побоище, — Чем это. Ты же считала мою реакцию на ту больную кроху, вычленила признаки, позабыв о контексте. Решила, что люди — это механизм, который выдаёт результат А на действие Б. Наверное, с кем-то работает. Наверное, когда вы взрослеете, то набираетесь опыта: до тебя я видел одного вашего, он выглядел достаточно старым и таких ошибок не совершал. А может, и совершил бы, если бы я провёл с ним больше времени. Я не буду задавать вопросов. Не буду докапываться до причин, по которым остальные не замечают, что вы — искажённое зеркало человеческих чувств, повторители сигналов, остающихся для вас загадкой. Просто… не старайся притворяться со мной.

Она промолчала.

Глава 42

Глава 42

— Неужели все благородные размышляют над таким? — пробормотала Оливия, потерев переносицу. От рассказанного Вербером заболела голова.

— Только совестливые, — пожал плечами он, — Остальные действуют без раздумий, пока их не опередили.

— Ну, насчёт этого беспокоиться пока рано.

— Дети быстро взрослеют, госпожа. Ваши братья не исключение.

— А что насчёт меня?

— Ребёнку бы не предложили то, что предложили вам.

Убить отца — то ещё предложение! Оливия попробовала возмутиться, но безуспешно. Вместо спасительной злости по телу разлилась слабость, и противная мелкая дрожь охватила плечи. Она оглядела комнату, внезапно почувствовав острую тоску по любимой кукле. Её, конечно, здесь уже не найти: она сама избавилась от неё, чтобы придать покоям более степенный, взрослый дух.