— Так где держат Веронику?

— В охвостье Туманной гряды, у её подножия, стоит Шуданский монастырь. Южнее Эстидака, — пояснила Пандора, уловив моё недоумение.

В груди родился хриплый, безрадостный смех. Так долго стремиться на север — и ради чего? Чтобы предупредить того, кто в предупреждениях не нуждался; чтобы удалиться от цели, к которой стремился. Плечи мои поникли.

— Вы последуете за мной и Такуми, — сказала Пандора тоном, который не допускал и тени колебаний.

— Не раньше, чем подставлю шею твоим клыкам, — резко бросил Владминар. Лучи бледного солнца будто умирали, коснувшись шаэ’руна, втягивались без остатка в чёрную сталь, в изгибе которой читалась угроза. Недобрым огнём мерцали руны.

— Если бы она захотела, мы бы уже кормили собой вороньё. По крайней мере, она привела к нам Такуми, избежав ловушек, расставленных святошами, да и в бою показала, что не боится встать против них.

— Только не говори, что засмотрелся на неё, — сказал рыцарь, и на его скулах заходили желваки, — Не говори, что забыл всё, чему я учил тебя. Не поддавайся её чарам.

— Засмотрелся? — повторил Дерек и сплюнул. Уставился на меч в своих руках так, словно впервые увидел, и вытянул из поясного кошеля тряпочку. Ткань заскользила по лезвию, убирая с него кровь, — Если пойдём напрямик, то, может, и опередим реманов. Может, проскочим мимо основных сил аглорцев, которые они поведут, чтобы присоединиться к осколкам — или напасть в ответ на вторжение. Но ты и правда считаешь, будто у нас есть шанс после того, что случилось сегодня? Мы для церковников — ярко горящий маяк, и на смену дохлым угольчатым придут новые. Любой сообразит, что наш путь лежит к Мадилу. Даже если не помогать Такуми и П… — он запнулся, — и ей, то какую пользу мы принесём, бесславно умерев на этом проклятом большаке? В конце концов, ниже есть центральный тракт, ничем не хуже северного. Обойдём ловушку и двинемся к берегу.

Ладонь Владминара легла на фибулу плаща. Лоб рыцаря испещрили глубокие морщины, словно треснула скала, из которой выточили его лицо.

— Этого ли хотел Владыка, закладывая фундамент орден Его рыцарей? — тихо сказал я, создавая впечатление, что говорил больше для себя, чем для остальных, — Хотел ли Он увидеть, как рыцари колеблются, вместо того чтобы прийти на выручку товарищу? Хотел ли Он знать, что сражающиеся во имя Его побегут, едва почуяв опасность? Чего стоит их верность, если они оставляют соратников на растерзание врагу?

Пристыдить Владминара мне не удалось. Вызвать в нём муки совести было, похоже, не менее трудной задачей, чем заставить раскаяться оползень. А вот Дерек выглядел помрачневшим. Он с силой загнал меч в ножны. Идеализм, подпитываемый молодостью, был присущ как идущим в свете, так и приспешникам тьмы. Я сам, зараженный им, сознавал, как сильно он способен влиять на принимаемые решения.