Той ночью никто не спал. Таинственные преследователи не появились, однако Пандора заверила, что они по-прежнему неподалёку. С тех пор мы старались оторваться от них, проезжали сквозь деревни в надежде, что неведомые лазутчики выдадут себя. Не помогло.
Постепенно мы смирились с тем, что находимся под постоянной угрозой нападения. Преследователи не показывались, и никто, кроме Пандоры, не чувствовал их. Вампирша не смогла доказать, что за нами и впрямь кто-то увязался, и сердито повторяла, что поблизости чужаки. В конце концов на её предупреждения перестали обращать внимание. На нас так никто и не набросился.
Проклятые рыцари проехали центральный тракт и продолжили двигаться на юг вместе со мной и Пандорой. Владминар в ответ на вопрос, что сподвигло его поехать спасать Веронику, неопределённо хмыкнул и хлопнул меня по спине. Отчасти я был рад, поскольку оставаться наедине с вампиршей категорически не хотел. Отчасти я был воодушевлён прогрессом, который давали тренировки. Отчасти я был огорчён, потому что потерял последний шанс выспаться. А ещё я понял, что Владминар — первый человек на Мельте, против компании которого я ничего не имел.
* * *
Я сидел у костра с кружкой кипятка, в котором плавали хвоинки, и ощущал себя на седьмом небе от счастья. Мы добрались до предгорий и остановились поблизости от деревушки, от которой петляла вверх тропа к монастырю. Владминар разрешил поспать вместо учебных боёв и упражнений. Даже в голове прояснилось, будто с неё стянули тугой обруч, не позволявший мозгам соображать. За это стоило благодарить горный воздух, по-особому свежий и пронизывающий.
— Парень, раз ты не инициирован, чего ж не дал дёру, когда схватили Веронику? Уж совсем не обязательно было отыскивать меня. На худой конец прирезал бы
Подумав, ответил полуправдой:
— Ну, это неправильно… бросать Веронику, наверное? То есть… Её схватили из-за меня. Я ответственен за неё.
Плюс не факт, что получилось бы выжить в одиночку. Я не питал иллюзий относительно своих умений ни тогда, ни сейчас.
— Неправильно? С тобой не согласился бы почти весь мир, что лежит под пятой Триединых. С точки зрения святош, правильно убивать тех, в ком есть намёк на тьму. Так учат с детства, и редко когда в человеке возникает смелость, чтобы пойти наперекор свету.
А я, получается, двигался наперекор свету? Словно судьба подталкивала меня прочь от добра ко злу. Но означал ли свет добро? Где лежала граница, отделяющая преступления вампиров и церкви от преступлений, свершённых во славу тьмы? Кто оплакивал кровь, пролитую светлыми армиями в сражениях с другими светлыми армиями?