— Готов взвалить на себя гору, хотя надрываешься от простого камня?

— В передние ряды не рвусь, — возразил я, — Если правильно помню план, ты будешь охранять ворота, чтобы их не закрыли, Пандора вытащит из темницы Веронику, а Владминар выкрадет шаэ’рун.

— Что значит выкрадет? Он принадлежит слугам Владыки по праву… — начал рыцарь, но я прервал его:

— Как ни сильна Пандора, если ей попадутся противники вроде тех же угольчатых, времени думать о Веронике у неё не останется. Она будет вынуждена сражаться, пробивая себе путь среди врагов, а Вероника, возможно, даже ходить не в состоянии. Я мог бы тащить ей следом за Пандорой, чтобы она не беспокоилась о пленнице.

Наверное, посланная Владминару улыбка вышла чересчур молящей, потому что Дерек фыркнул. Меня не особо заботило, что навоображал юноша; я изо всех сил старался передать рыцарю невысказанную мысль. В отличие от меня, Пандору не особо-то интересовала Вероника. Если она столкнётся с препятствием, которое не удастся сокрушить с наскока, то запросто может оставить Веронику и сбежать.

Да и кто поручится, что вампирша вообще дойдёт до темницы? С тем же успехом она могла дождаться Владминара с кинжалом тьмы, чтобы объявить ему о смерти девушки или усиленной охране, через которую ей не пробиться. Стоит Пандоре намекнуть на то, что поднята тревога, и рыцарь без колебаний прикажет отступать. Я не рассказывал никому о ритуале крови, что связал меня с Вероникой. Владминар и сам не горел желанием выручать её из плена. Проклятье, да его куда сильнее волновал паршивый ножик, пьющий кровь!

Спасение Вероники я мог доверить только самому себе, и точка.

Наконец Владминар кивнул, подтвердив моё участие.

Когда солнце стало клониться к земле, мы выбрались из леса и направились к деревне. Капюшоны скрывали лица, Владминар придерживал плащ, чтобы ненароком не показать любопытным крестьянам шаэ’рун. Наша компания привлекла неизбежное внимание, и от него по спине бежали мурашки; тут, как и везде, не спешили привечать чужаков. Нас провожали насупленные взгляды. Одинокие фигуры, которые шли навстречу, переходили на другую сторону дороги, а то и вовсе сворачивали. При нашем приближении стихали разговоры. Один крестьянин так и застыл с колуном в руках, завидев дорожные плащи, — начисто забыл о том, что собирался рубить полено.

Хорошо хоть, не собрались гурьбой, чтобы насадить пришельцев на вилы. Я обнаружил, что до крови закусил губу, и попытался расслабиться. Самое сложное впереди, а я испугался каких-то землепашцев!

Вскоре после того, как мы покинули деревню, тропа резко пошла вверх и сузилась. Через какое-то время она и вовсе исчезла, уступив голому камню, в котором были вырублены грубые ступени. Когда я случайно посмотрел вниз, то вздрогнул и вцепился в пучок жухлой травы, подвернувшийся под руку. Удивительно, как тут вообще что-то росло, и ещё удивительнее, как пилигримы не ободрали всякий намёк на растительность.