По правде говоря, неприятно болтаться в подвешенном состоянии, не в силах определиться с курсом действий. Айра прикинула, с чего начнёт. Надо выяснить, много ли здесь дворян, которые общались в приватной манере с Аладиларием.

Такое стремились сохранить в полной тайне, однако несколько имён на ум приходили. Конечно, о содержании этих разговоров ни один слуга осведомлён не был, да и ни один закон не запрещал беседовать с проклятым рыцарем. Но если устроить всё по-хитрому, можно прикинуться кем-то большим, чем прачка, надавить — и вывести на откровенность. А там, если уж судьба сведёт её с членом ковена (в то, что ковены не действовали в Аглоре, Айра не верила), можно пустить в ход шантаж.

Он открыл бы для неё множество путей — к посвящению в приспешники Владыки, к примеру. Или к ушам Меридия, которому захочется придержать полезную агентку, что выдала имена изменников. К сердцу принца Айре не подобраться даже в качестве любовницы — его вовсю обхаживала некая Саюрей, по слухам, обладавшая у восточных реманов немалой властью. Если честно, Айру это ни капли не огорчало.

Как ни выжимай рубахи, корзина всё равно останется тяжёлой. Приподняв её, Айра охнула, сцепила зубы и с обречённостью потащилась к деревне, возле которой ставили лагерь рядовые и низшие офицеры.

Когда показались первые дома, с неё сдёрнули капюшон, а её плечо стиснула рука, да так, что Айра чуть не выронила бельё. Хозяин руки явно не намеревался церемониться. Медленно, невероятно медленно Айра обернулась, молясь тьме, чтобы это оказались солдаты, которым вздумалось поразвлечься.

На жёстком, лишённом эмоций лице сурово горели глаза. В них плескалась ненависть, до того сильная, что если бы взгляд мог испепелять, Айра тотчас осыпалась бы кучкой праха. Бескровные, тонкие губы разомкнулись, и мужчина, что держал Айру с такой силой, будто хотел раздробить ей кость, произнёс:

— Ты идёшь с нами.

Ослеплённая испугом, который ей внушал этот человек, Айра не сразу разглядела двух других, похожих на него, как братья. На поясе каждого висел меч, однако опасность исходила не от клинков. Колени Айры подкосились. Злосчастная корзина вылетела у неё из пальцев, грохнулась, разбросав одежду, которая вмиг испачкалась. Однако Айра и думать о ней забыла, уставившись на троицу и силясь сказать хоть слово. Изо рта вылетало нечленораздельное мычание.

Старший Благого Трилистника — никем иным эти люди быть не могли — свободной ладонью влепил Айре пощёчину, которая едва не свернула ей шею. Боль, как ни странно, прояснила разум, и Айра почувствовала, как осознание втекает в неё — едкими каплями, растворяющими волю. Первая слеза, вторая… Она поспешно перевела взгляд на снег и пробормотала: