Горечь от её предательства сдавила сердце. Что ж, я сам виноват. Как можно доверять вампирше? Как можно полагаться на неё, если не знаешь её мотивов и целей?

Вероника сменила позу, пригнула колени, как перед прыжком. Похоже, она раздумывала, не броситься ли на Пандору. Если вывести её из боя, оставался шанс… но против двенадцати светлых магов? Безумие.

Я вытащил шаэ’рун. Пусть от него никакого толку, но выходить против заклятий с обычным кинжалом казалось ещё глупее.

Пандора почти добралась до угольчатых. Олис стоял впереди, изучая нас с брезгливостью, как муху, заползшую на праздничный пирог. Вампиршу он не удостоил взглядом. Для него она была решённым вопросом — заблудшее дитя, которое надлежало привести в чувство. Знал ли он, что она убила его товарищей, напавших на Владминара и Дерека?

Я покосился на юношу. Оруженосец не пошевелился с тех пор, как появились враги. Невозмутимый, как глыба льда, он наблюдал за Пандорой. Какие мысли занимали его? Проклинал ли он её вероломство?

Пандора поравнялась с Олисом — и вдруг голова предводителя церковников взорвалась влажным месивом. Не остановившись на этом, вампирша скользнула к другому угольчатому и пробила ему горло. На сей раз я увидел движение, едва уловимое из-за невероятной скорости Пандоры. Наверное, и череп Олису она снесла ударом, а не хитрой магией.

Ближайшие Благие Трилистники отреагировали быстрее меня. Я ещё таращился, открыв рот, а место, где стояла мгновение назад Пандора, затопило всполохами белоснежного пламени. Я бросился на землю, и надо мной скользнуло что-то невидимое, но жутко опасное. Синхронно Вероника и Дерек вскинули ладони, и к угольчатым помчались вихри тьмы. Они оставляли после себя выжженную до черноты землю.

Вставать я и не собирался. Рванул к сомнительной защите булыжника. Прогнал тошноту, навеянную шаэ’руном, и аккуратно выглянул.

Различить, что происходило у Пандоры, было нельзя. Горели деревья, меж их стволов гулял серебристый туман. В нём мелькали размытые силуэты, звёздами вспыхивали огни. Изредка сквозь завесу прорывался вой, который не принадлежал человеку — или вампиру, если уж на то пошло. От него затылок взрывался жгучей болью.

Соваться туда я бы не стал ни за что. У остальных дела обстояли лучше. На Дерека насели трое. Я был убеждён, что он вот-вот падёт, но оруженосец держался, причём порой огрызался контратаками. Молочно-белые стрелы проносились в опасной близости от него. Он уворачивался от них и периодически бросал во врагов чёрные жгуты, но и они не достигали цели.

С таким раскладом Веронике, считай, повезло. Ей достались всего двое, притом лишь один старался насадить её на меч. Второй вскинул руки и шевелил кистями, держась поодаль.