Верия охватило отвращение к себе, до того сильное, что ладонь, державшая гладиус, разжалась. Он схватился за голову.

«Чем ты лучше?»

Чем он лучше? Его деревню сожгли дотла, и вот он стоит с мечом перед девчонкой — может быть, чьей-то сестрой. Он уже проходил всё это, терзался совестью, когда гибли крестьяне-восточники. Почему он опять должен пройти через это? Почему она не обернулась монстром, чудовищем, алчущим крови живых?

— Спаси меня свет…

Трусливые слова. Он недостоин спасения и не получит его.

Верий поднял гладиус и спрятал в ножны. Скрутило живот, но из него нечему было выплёскиваться. Скромная победа. Негнущимися пальцами он пригладил волосы, остро ощущая мир вокруг себя — предметы в комнате ополчились на него, угрожали наброситься и погрести под собой, растащить по кускам. Ноздри щекотал аромат фиалок, и Верию неистово захотелось перебить его медумом.

Его догнали, обступили тревожным гомоном. Он позволил вывести себя. У забора Верия настиг детский крик, в котором звенело отчаяние. Он оборвался нескоро. Стойкости неумокоенным было не занимать.

* * *

Менее всего Верий желал вернуться в деревню. Воспоминания зияли свежей раной, и потребовалась не одна трубка, чтобы утихомирить суматошные мысли. Долг редко совпадает с желанием; ему донесли, что в деревне намереваются обустроиться, в ставке грядёт совещание.

Верил и без того слишком долго игнорировал собрания. Вряд ли про него забудут — не после сегодняшнего представления. Напротив, они могли прийти к опасным выводам, и будет лучше, если он проконтролирует ситуацию.

Сокращая путь, Верий двинулся через аглорский лагерь. Перед ним расступались — если не перед пурпуром плаща, то перед налитыми кровью белками его глаз. Зрение двоилось. Он перестарался с дымом, подошёл к черте, за которой лежало вечное забвение. Когда-то его уложила бы до вечера доза вдвое меньше.

Один из крошечных бонусов командира — никто не мог донести на него за употребление. Правда, Климент знал и, невзирая на риски, вырядил его в одеяния легата. Верию нечего опасаться. Он неуязвим до самого конца, а конец приближался стремительно, вторя наступлению Соединённых Войск.

Тело и душа будто разъединились. Верий парил среди облаков, пока его не выдернули на землю. В первый миг он не понял, что случилось, — а затем увидел.

— Элайна? Сестра?

— Господин ошибся.

Девушка промчалась мимо него. За ней бежала троица, в которой любой опознал бы боевых магов.

Верий и раньше принимал женщин за Элайну, но никогда ещё не чувствовал такой уверенности. Она была вылитая сестра, повзрослевшая, но сохранившая печать фамильного сходства. Нет, это точно она! Им не управлял медум или безумие.