Хочу, кстати, рассказать вам об одной в высшей степени неожиданной встрече: вчера вечером я столкнулся на улице не с кем иным, как с Софией Уильямс, американкой, которую вы наверняка помните по Каркемышу. Она пыталась переждать тяжелые времена в Сирии – вот уж никак не ожидал от нее подобного неблагоразумия, – но сдалась и каким-то чудом успела в последний момент выехать из Яффы. В Каир она прибыла купить себе кое-какой одежды перед тем, как отплыть домой. Я угостил ее ужином в «Шепардсе», а когда уходил, дал ей немного денег – судя по всему, она в них нуждалась. Сейчас она уже находится на пути в Порт-Саид, и после ее отъезда мое заточение кажется мне еще более мучительным: весь день от рассвета до заката я провожу в четырех стенах своего душного кабинета с ручкой в руке, составляю для министерства справку о внутренней разобщенности Сирии: по национальности, языку, принадлежности к племени и религиозным взглядам. Впрочем, сомневаюсь в том, чтобы ее прочли многие, и еще больше сомневаюсь в том, что те, кто ее прочтет, сделают из нее какие-либо выводы.

Т. Э. Л.

14

На Маленькую Сирию опустился утренний туман, просачивавшийся сквозь щели в оконных рамах, делавший воздух тяжелым и притуплявший все чувства. Полусонные хозяйки клевали носом у плит, то и дело забывая помешать содержимое кастрюль с чечевицей или рисом, которые постоянно норовили пригореть. На Вашингтон-стрит мальчишка-газетчик лениво кричал про потери союзных сил на Галлиполи и погибших немецких солдат под Верденом.