На кухне кофейни Фаддулов Мариам поставила на плиту первый за день кофейник, а Саид загрузил в кофемолку кофейные зерна и кардамон.

– Да, совсем забыл тебе сказать, – бросил Саид через плечо. – Я заглянул вчера к Фарису с Хабибой, когда был на южном паромном терминале. Они сказали, что переезжают в Детройт. У них внук на подходе.

– Ох, какая замечательная новость! Хабиба ждет не дождется, когда же наконец станет бабушкой. Только… как же их ресторан?

– Придется им его продать или найти кого-то, кто перехватит вместо них аренду. Фарис спрашивал, не хотим ли мы.

Мариам изумленно поглядела на мужа. Он предлагает им переехать в Бруклин?

– И что ты ему сказал?

– Что я не знаю, но в любом случае надо спросить у тебя.

Он не сводил глаз с кофемолки, но беспокойство за нее было написано у него на лице так ясно, как будто он высказал его вслух: «Сколько еще ты сможешь так продолжать?»

Повисла пауза.

– Нет, – сказала наконец Мариам. – Мысль неплохая, но нет.

– Место уж больно хорошее, – негромко произнес Саид.

– Это правда. Тому, кому оно достанется, очень повезет. – Она бросила взгляд на часы. – Время. Пойду открывать.

Проходя мимо мужа к двери, она легонько сжала его локоть в знак одновременно благодарности за заботу и просьбы понять ее. Когда он уже не мог ее видеть, она сделала глубокий вдох, перекрестилась, потом отперла дверь и сменила табличку «Закрыто» на «Открыто».

В кофейню, вздыхая и позевывая, понемногу потянулись заспанные посетители. Зал огласился скрипом ножек отодвигаемых стульев. Мариам переходила от стола к столу, наливая кофе, улыбаясь, слушая. В последнее время из-за войны люди стали делиться сплетнями как-то менее охотно. Мало кому казалось уместным хвастаться успехами или жаловаться на мелкие неурядицы, когда их близкие находились в опасности. Из-за блокады Средиземноморского побережья положение дел в ливанских деревнях было близко к отчаянному. Остатки прошлогоднего урожая были изъяты для снабжения армии, а теперь, когда начал созревать весенний урожай, пришла весть о нашествии саранчи, какого не помнили даже старожилы. Она налетала тучей, заслонявшей солнце, опускалась на поле и в считаные минуты дочиста его объедала. Было совершенно ясно, что, сколько бы денег обитатели Маленькой Сирии ни отсылали домой, сколько бы монет ни клали на блюдца для пожертвований, этого было недостаточно, чтобы отогнать голодную смерть.

Они почти не обсуждали эту тему между собой. Говорить об этом было слишком трудно: сразу начинали захлестывать тревога, вина и беспомощность. Вместо этого они переключились на местные дела и сливали все эти эмоции туда – это означало, что Мариам не пришлось долго ждать, прежде чем она уловила прозвучавшее в воздухе, точно звон кинжала, слово «бедуин».