Дверь номера Софии с треском распахнулась.
Что-то упало на пол и разлетелось вдребезги. В воздухе закружилась пыль, полетела горничной прямо в глаза – и на мгновение ей показалось, что она видит вихрь с человеческой фигурой внутри, взвившийся в небо с балкона.
Ветер улегся, оставив в номере полный разгром: лампы были разбиты, шторы сорваны с карнизов. Походный сундук Софии лежал на боку, его содержимое рассыпалось по полу. Хозяйка сундука бесследно исчезла.
Эмигранты стояли в очереди, растянувшейся вдоль узкой яффской пристани.
Они уже много дней подряд осаждали порт в ожидании корабля. В большинстве своем это были европейские евреи, граждане Российской империи, уехавшие от царской власти и погромов, чтобы строить новую жизнь в колониях вроде Тель-Авива или Петах-Тиквы. Но огонь войны разгорался все сильнее и сильнее, и их положение становилось все более шатким. Некоторые из их соседей решили перейти в османское подданство; другие просто объявили, что будут надеяться на Господа. Но многие посмотрели на то, как османы обходились со своими армянскими подданными – когда мужчин подчистую вырезали деревня за деревней, а женщин с детьми отправляли в лагеря в пустыне, – и сказали: «Не исключено, что мы будем следующими». Они собрали пожитки и приехали в Яффу, чтобы сесть на американский корабль «Дес Мойнс», стальную громаду, высившуюся среди деревянных рыбацких лодчонок-дау, и теперь терпеливо ждали на пристани со своими тюками и ящиками в лучах утреннего солнца.
Одинокая женщина, которая встала в самый конец очереди, выглядела так, как будто еле выжила в каком-то чудовищном испытании. На ней был подбитый овчиной плащ и множество плотных шалей, слишком теплых для солнечного утра, а из багажа при ней была одна-единственная кожаная сумка, которую она прижимала к себе с такой силой, как будто боялась, что ее сейчас вырвут у нее из рук. Лицо ее пугало восковой бледностью, если не считать красных обветренных щек, а в довершение всего она еще и дрожала как осиновый лист.
– Вы нездоровы, мисс? – спросил ее кто-то.
София покачала головой, не в силах ничего ответить. Она закрыла глаза – и вновь оказалась в воздухе высоко над горами, на пронизывающем до самых костей ветру. Она пошатнулась и упала.
Джинния заметила это не сразу. Вымотанная после перелета, она обессиленно висела в воздухе над очередью, глядя на широкую дугу моря, окаймленную белой пеной, и немыслимую стальную махину, которая пронзала ее, точно отравленный шип. Откуда в мире взялось столько железа, чтобы построить такую громадину? Неужели она такая не одна? И София еще хочет, чтобы они куда-то на ней