– Ну, мы не оставим вас там, чтобы вас казнили.

Он повернулся к ней лицом. Они стояли на разрушенной улице, которую так толком и не убрали: обломки взорванных зданий все еще лежали на тротуарах, то тут, то там встречались группы бездомных детей, игравших в карты за кирпичными столами. Кайт не сразу понял, что они идут по Оксфорд-стрит.

– Я убил вашего брата, – сказал он.

– Да, а луна сделана из сыра.

Кайт понятия не имел, чем заслужил ее преданность. Он хотел схватить Уэллсли за рукав и встряхнуть, но не мог. Она была выше его и, возможно, сильнее, но для мужчин, которые поднимали руку на женщину, какой бы та ни была, в аду существовал отдельный котел. Дело было не в том, что она сильнее. А во всем остальном. В конце концов он вытянул руку перед ней, чтобы заставить остановиться.

– Я выбросил его за борт, когда мы подплывали к Эдинбургу.

– Прекратите. Зачем вам это делать?

Кайт слегка тряхнул головой.

– Он… ударил меня. Наверное, это было просто боевое истощение, но я сорвался. – Кайт долго смотрел ей в глаза. – Мне жаль, но я действительно это сделал, и вам следует оставить меня здесь.

– Вы бы не… – на ее лице отразилось сомнение, и он ее не винил. Даже независимо от его слов он выглядел как человек, способный на убийство. Кайт всегда так выглядел, но шрамы от ожогов особенно усиливали это впечатление.

– Я действительно это сделал.

– Почему? – спросила она.

Он пожал плечами, зная, что ее это разозлит, и чувствуя отвращение к себе – тем более что вполне мог объяснить почему.

* * *

Эдинбург, 1805 год (через двадцать пять дней после Трафальгара)

Путешествие из Лондона в Эдинбург было ужасным. Море волновалось, и обычно Кайт не стал бы тревожиться, но шестеро из семи – шестеро из семи – мужчин погибли либо у Трафальгара, либо во время эвакуации Лондона, и теперь большинство людей, поднимавших паруса и завязывавших канаты, были вовсе не моряками, а женщинами и детьми, которых привела Ревелация Уэллсли, юная жена его погибшего первого лейтенанта. В какой-то момент у берегов Ньюкасла Кайт уже не сомневался, что они пойдут ко дну. «Ориона» нигде не было видно. Кайт подал сигналы другим кораблям, но, похоже, никто не знал, удалось ли судну отплыть от Трафальгара.

Он никогда еще не был так рад увидеть гавань и так удивлен, что им удалось до нее добраться, как по прибытии к Эдинбургу. Пусть даже в таком состоянии.

Гавань была так переполнена, что они не могли подплыть к причалу. Им пришлось бросить якорь чуть поодаль и отправить к берегу лодки за медицинским персоналом, который, слава богу, ждал на пристани. Хирургический колледж был всего в паре миль оттуда, и они, похоже, прислали всех студентов и выпускников, которых смогли найти. С севера на поврежденный корабль налетел свирепый ветер, который раскачивал судно даже на якоре. Подниматься на борт было тяжело. Около часа Кайт помогал медсестрам перебираться через борт, а затем рухнул прямо на врача. Тот решительно повел его в каюту, чтобы осмотреть ожоги.