– Он жив, – сказал Эро. – Но я выстрелю ему в голову, если вы не скажете, где он вас нашел.

– К черту все это, – сказала Уэллсли по-английски. Джо никогда не видел такого удивления, какое было написано на лице Эро, когда она выхватила из кармана пистолет и выстрелила ему в грудь. – Кто-нибудь, возьмите капитана. Пошли, Турнье, и вы трое, давайте, быстрее…

Джо опустился на колени и схватил Эро за плечо.

– Что случилось с «имперцами»? Вы их отпустили, куда они пошли?

– Отпустил? – слабо сказал Эро. Он уже был смертельно бледен. – Нет… нет. Мы их расстреляли. А потом Мэделин… повесилась…

– Турнье! – рявкнула Уэллсли, оттаскивая его.

Они вышли на улицу. Вот так просто. За высокой проездной башней, над воротами которой была решетка, крошечная мощеная улочка вела к главному входу в Олд-Бейли. Чуть поодаль стоял собор Святого Павла, а сразу за ним был оживленный перекресток, заполненный людьми, которые, вероятно, не знали, что идут прямо над подземными туннелями тюрьмы.

Джо не мог думать. Он едва мог говорить. От того, что ей удалось провернуть нечто подобное, у него кружилась голова, настолько ненадежным был этот план. Его успех полностью зависел от того, что Джо ничего не скажет Эро, – нет, даже от того, что он с самого начала будет ему лгать. Кайт, должно быть, предполагал, что он так и поступит, но тем не менее Джо был потрясен: он и сам заранее не знал, что будет говорить.

Он ожидал, что кто-нибудь с криками погонится за ними, но никто не появлялся. Позади него была только Уэллсли, которая вела его прочь от тюрьмы, на улицу, мимо собора Святого Павла, подальше отсюда. Несколько ее сопровождающих уводили остальных троих заключенных разными дорогами. До Джо донесся слабый возглас, который, должно быть, издал один из них, узнав, что они англичане и что в Англии нет рабства.

Кто-то вынес из комнаты Кайта, но теперь он шел сам. Один из его рукавов был в крови. Пуля задела только плечо. Джо нагнал его, обнял за плечи и оттеснил матроса, который поддерживал капитана.

– Возвращаемся на корабль по два-три человека, – тихо сказал Кайт.

Они последовали его приказу. Через несколько секунд все исчезли в разных направлениях. Кайт отвел Джо в переулок.

Джо прижал его к себе, уткнувшись лицом ему в волосы. Он впервые за неделю коснулся чего-то чистого. Кайт пах восхитительно: чистым полотном, порохом и табаком – табаком Джо, который он оставил на «Агамемноне».

Вероятно, ему было больно, но Кайт не жаловался – он лишь прижался к груди Джо. Впервые с момента их знакомства Джо понял, что Кайт ниже его ростом. Ему не пришлось нагибаться, чтобы положить голову на плечо Джо. Кайту удалось сделать вид, что он нуждается в помощи гораздо сильнее, чем Джо. Тот ощутил горячее желание его защитить и в ту же секунду почувствовал себя сильнее, и его собственная потерянность отступила.