– Что он сказал?! – громче повторила Агнес.

– Ничего. – Винни залпом осушил свой стакан.

Стоило ему опустить его на барную стойку, как толпа позади взорвалась оглушительными воплями. Винни обернулся, и что-то в нем разбилось вдребезги между двумя ударами сердца, когда он увидел Клода, выходящего из-за кулис. Клод был, как всегда, одет с иголочки. Мокрые блестящие волосы занавешивали половину его лица. На губах мерцала скупая улыбка. Понимающая и принимающая, почти монашеская. Он прижимал к себе свою любимую акустическую гитару – черный «дредноут» с темнокожей дьяволицей на корпусе. Эту гитару он очень берег и никогда прежде не брал с собой в тур. Но сейчас держал ее в покрытых татуировками руках, выступая в богом забытом городишке, и это служило неопровержимым доказательством того, что назревало нечто непредсказуемое.

Облепившие сцену фанаты, толкаясь и выглядывая из-за плеч друг друга, умоляюще смотрели на Клода, ожидая от него хороших вестей. Винни знал, чего они хотят: недавно появились слухи, что Клод втайне записал новый альбом и снял по нему фильм, который выйдет в кинотеатрах уже в следующем месяце. Поговаривали даже, что главную роль в нем сыграла девушка, ставшая прообразом Иветт. Еще вчера Винни сам верил в это. Но теперь он видел в глазах Клода бездну, из которой на него смотрела вселенная. Та самая вселенная, которая заключила с ним контракт, посулив помощь, но у которой нет сердца, нет души и нет жалости. Только правда, а правду не выбирают.

– В жизни он еще круче, – сказала Агнес, прикладываясь к «Маргарите».

Подойдя к стойке с микрофоном, Клод поднял руку, и крики фанатов стихли, будто успокоилось бушующее море. Колонки тоже замолчали, и тишина вокруг стала ломкой, как стекло.

– Спасибо, что не разошлись, – бархатный голос Клода эхом прокатился над танцполом. – Это первый концерт моего тура, и я счастлив, что он стартовал именно здесь. Вы – потрясающая публика, нигде больше такой не встретишь. Я, конечно, говорю это в каждом городе.

В толпе раздались смешки, и Клод тоже засмеялся, но уже через секунду его лицо вновь стало серьезным.

– Вижу, вы в нетерпении. Но, боюсь, то, что я сейчас скажу, вам не понравится. Признаюсь, я сомневался, стоит ли вообще об этом объявлять, но дело в том, что я на себе испытал, каково это – быть в неведении. Поэтому, поразмыслив, принял решение не исчезать с радаров без объяснений. – Поправив ворот черной рубашки в викторианском стиле и выдержав мучительную паузу, Клод произнес: – Мне жаль, но это мой прощальный тур. Я завершаю карьеру музыканта.