– Как объяснить совпадение генома прошлых и нынешних жертв? – спросила Зоя.
– Это только предположение. Совпадают несколько фактов наличия в роду малоприятных предков, этого недостаточно для выводов.
– Отец и сын фон Зильберы не покидают Усадьбу, – заметила Алина.
– Нет проблем в том, чтобы кого-то нанять для грязной работы. Особенно если в силу некоторых семейных обстоятельств очень хорошо знаешь детали некогда совершенных убийств.
Алина вспомнила задрожавшие губы, сверкающие слезы в синих глазах, тонкие пальцы, стиснувшие кремовые перчатки.
– Если так, то Марии Аристарховне не помешает помощь, – сказала она. – Но все же я хочу удостовериться, угрожает ей продолжатель миссии Сфинкса или подражатели, использующие его образ действия, чтобы расправиться с наследницей.
– Первое нелогично, – возразил Адахамжон. – Получится, что дед должен был бы убить свою внучку.
Алина улыбнулась.
– Видите ли, не только вы обратили внимание, насколько Мария Аристарховна фон Зильбер подходит под описание типичных жертв Сфинкса, поэтому я решила, что имеет смысл сделать анализ ее ДНК.
– Полагаете, она согласится?
– Мы не спросим, – Алина заговорщицки подмигнула. – У нас есть стакан, из которого она пила накануне. И я уже отправила его на экспертизу.
Глава 17
Глава 17
Я проснулся, окутанный тишиной и прохладой, растворившей уже почти неуловимые сладковатые ароматы цветов и погасших свечей. В узком окошке над изголовьем светилось бледно-серое небо. Кровать, на которой я лежал, была огромной, высокой, и занимала почти все пространство маленькой спальни на втором этаже. Очень толстый и мягкий матрас словно специально предназначался для того, чтобы под него подкладывать принцессам горошины; металлическая спинка причудливой ковки состояла из переплетения стеблей и соцветий фантастических растений, лилий и роз, и в них крепко вцеплялась Машенька, когда сидела на мне и яростно, с бешеной силой и скоростью двигала бедрами.
«…не шевелись!.. убери руки!..»
В голове было пусто и ясно, как солнечным ранним утром, но вечер и ночь вспоминались урывками, так, словно я провел их в бессознательном состоянии или беспробудном запое. Я лежал голым; пуховое одеяло было отброшено, скомкано и застряло между стеной и кроватью. Под ним обнаружились мое нижнее белье, водолазка и брюки. Я встал и оделся; тело ощущалось сильным и легким, не считая лишь характерной, тягуче-приятной легкой боли в самом низу живота и паху. На белых простынях темнели обширные влажные пятна, в которых широкими мазками алела кровь и свивались тонкими ломкими линиями несколько длинных, темно-русых волос. Некоторое время я смотрел на этот ночной этюд: