Смотреть на расцветающую за иллюминатором грандиозную битву было завораживающе, но слова мекта напомнили мне о первостепенной задаче. Времени и надежд на то, что Диана с Затворником сумеют продержаться против гончих до моего возвращения, оставалось меньше, чем вначале, однако выбирать было не из чего. Аргуса требовалось найти во что бы то ни стало. Найти и вернуть.

Дальше я рассусоливать не стал и, выцепив краем глаза призрачную тропинку, припустил по ней со всей доступной скоростью.

Путь долгим не казался, однако чем глубже я забирался по этой неведомой и кажущейся живой тропе, тем отчетливее становилось прежнее чувство о постороннем наблюдателе. Затылок едва ли не жгло от пристальности чужого взгляда, но, каждый раз оборачиваясь, я никого и ничего не замечал. Дискомфорт начинал стимулировать чувство тревоги, схожее с тем, что я ощутил, когда впервые ступил на поверхность Боиджии. Жутко хотелось почесаться и поскорее убраться отсюда.

Я не знал, сколько прошло времени, но по прикидкам, весь путь занял не более четверти часа. Когда тропа закончилась, выведя меня к распахнутым дверям огромного черного зала, я сразу понял, что в прямом и переносном смысле забрел далеко за пределы Обсерватории. О самом механизме Бавкиды здесь напоминал разве что такой же блестящий и гладкий пол, да и тот убегал далеко за пределы видимости, так что стен этого странного чертога было не различить.

И все же комната пустой не была. В центре ее на возвышении в окружении кристаллических статуй, изображавших то ли воинов, то ли богов, находилось простое черное кресло без украшений, а на нем… Ди Аргус. Одетый в какие-то невообразимые лохмотья, он сидел, в задумчивости подперев лоб кулаком, и, казалось, совершенно ничего вокруг не замечал. Два серпа беспризорно валялись у его ног. От всей сцены так и веяло неизбежностью и тленом.

Я поежился, сделал несколько нерешительных шагов вперед и осторожно позвал его:

— Ди?

Он не услышал.

Тогда я повторил его имя, но уже громче, уверенней.

Поначалу мне показалось, что Аргус и в этот раз не услышал, или сама комната наделена тем же свойством не передавать звуки из Преддверья, но тут он, чуть встрепенувшись, поднял голову. Серебристые глаза стража в окружающем полумраке сияли ярче звезд. Они остановились на моем лице и несколько секунд внимательно вглядывались, будто бы силясь узнать, словно не видел меня тысячу лет. Я тут же понял, что этот взгляд будет пострашнее того, что неотступно преследовал меня всю дорогу сюда, но не попятился. Лишь собрал остатки мужества в кулак и как можно увереннее проговорил: