построения в пространстве (например, с бесконечной делимостью линий или углов), должны отпасть, так как тем самым мы бы отрицали объективную значимость пространства
и вместе с ним всей математики и утратили знание о том, почему и насколько математика
приложима к явлениям. Синтез пространств и времен как существенных форм всякого
созерцания есть то, что дает возможность также схватывать явление, следовательно, делает
возможным всякий внешний опыт, а потому и всякое знание о предметах его, и все, что
математика в ее чистом применении доказывает об этом синтезе, не может быть
неправильно и в отношении этого знания о предметах. Все возражения против этого суть
лишь уловки ложно направленного разума, который ошибочно старается обособить
предметы чувств от формального условия нашей чувственности и рассматривает их как
данные рассудку предметы сами по себе, хотя они суть лишь явления; если бы эти предметы
были вещами самими по себе, то, конечно, о них ничего нельзя было бы a priori узнать
синтетически, стало быть, и посредством чистых понятий о пространстве, и сама наука, определяющая эти понятия, а именно геометрия, была бы невозможна.
Принцип их таков: реальное, составляющее предмет ощущения, имеет во всех явлениях
интенсивную величину, т. е. степень.