пространства или времени. Такие величины можно назвать также текучими, потому что

синтез (продуктивного воображения), создающий их, есть движение вперед во времени, непрерывность которого мы особенно склонны обозначать словом текущий (истекший).

Таким образом, все явления вообще суть величины непрерывные-экстенсивные величины

с точки зрения их созерцания, интенсивные величины с точки зрения одного лишь

восприятия (ощущения и, следовательно, реальности). Если синтез многообразного

[содержания] явления прерывен, то он агрегат многих явлений (но, собственно, не явление

как величина), который возникает не благодаря лишь продолжению одного из видов

продуктивного синтеза, а благодаря повторению постоянно прекращающегося синтеза.

Если я называю 13 талеров денежной величиной, то я их обозначаю правильно постольку, поскольку я разумею под этим пробу полфунта чистого серебра, представляющего собой

во всяком случае непрерывную величину, в которой ни одна часть не есть наименьшая, а

всякая часть могла бы составить монету, которая всегда содержала бы материал для еще

меньшей монеты. Но если под этим названием я разумею 13 круглых талеров как столько-

то монет (причем проба серебра в них может быть какой угодно), то я неправильно именую

их денежной величиной, а должен считать их агрегатом, т. е. числом монет. Однако так как

в основе всякого числа должна лежать единица, то в качестве единицы всякое явление есть

величина, и, как таковая, оно всегда есть нечто непрерывное.

Если все явления, рассматриваемые и как экстенсивные, и как интенсивные, суть

непрерывные величины, то положение, гласящее, что также и всякое изменение (переход

вещи из одного состояния в другое) непрерывно, можно было бы легко и с математической

очевидностью доказать здесь, если бы причинность изменения вообще не лежала