– Лёля, будь я полнейшим эгоистом, запретил бы вам… тебе танцевать без меня, – честно сообщил Микаэле. – У тебя дар к танцу. Но-но, невозможно запрещать тебе. Ты сделаешься печальной.

– Не-а, – пообещала Лёля. Закрыла глаза и продолжила танцевать. – Все, унесло… Бесы, ну и утречко. Эй, ты правда знаешь эту… теорию чисел? Федька по ней сохнет.

– Йена прежде звали Федором? Надеюсь, он взял второе имя, не отказываясь от первого?

– Да.

– Он умничка. Лёля, чуть ровнее шаги. И – дыши, ты ведь совсем посинела… устала? Тебе дурно?

– Нет.

– О, я не ответил. Теория чисел была моим любимым предметом, когда имелось время на забавы… давно. Я исследовал методы решения аддитивных задач, но готовую работу пришлось подарить другу. Было неловко ставить имя, мы и так… на слуху. Теодор милейший человек, он возражал, даже пробовал поделиться наградой академии и гонорарами за публикации. Но я умею убеждать.

– Да-а.

– Лёля, весьма неловко признавать такое, но я, оказывается, предпочитаю одностороннее общение при высоком ответном внимании. Ты всегда отвечаешь в такт. Лёля, ты идеальная собеседница.

– Да?

Микаэле бережно довел партнершу до финала танца и отступил на шаг, кланяясь. Поцеловал пальцы.

– И все же танцуй чаще и свободнее, прошу. Не прячь свои уроки. Дар нельзя растрачивать попусту. О, весьма жаль, если бы я заметил тебя десять лет назад, ты танцевала бы в Императорском балете. Тебя было б возмутительно легко протежировать, у тебя есть дар и характер. Одно без другого – личная драма. А вместе… общественная трагедия с элементами фарса. Не зря ураганам дают женские имена. Лёля, ты проводишь нас на чердак?

– Да.

– Ты умеешь готовить?

– Нет.

– Превосходно. Нельзя уметь всего, это размывает ценности. Петр, идемте. Я познакомлю вас, и вы поладите. Лёля, это Петр, он умнейший и деликатнейший секретарь в мире. И он волшебно готовит.

Слушая и поддакивая, Лёля вспорхнула по лестнице, прошла галереей третьего этажа, взобралась по узкому винту потайного всхода. Подняла крышку люка, юркнула на чердак… Охнула и выругалась. Микаэле мигом оказался на чердаке и настороженно глянул на девушку: в чем беда? Она сидела, поникнув плечами. Глаза стеклянные, лицо – театральная маска трагедии.

– Так ведь… получается, тебя и искали. Точно. Тебя, кого ж еще… Лёлька, дура! Влипаешь, как птичка в клей. Совсем дура, – она покачала головой и безнадежно отмахнулась. Встала и прокричала в полный голос: – Федька! Эй, оторви ухо от трубки. К тебе папаша явился. Он у тебя шутник, чтоб ему.

Сказала – и со вздохом встала, и медленно отвернулась…