Она не требовала ответа, задавая вопрос в пустоту, и глаза ее были обращены к городу. Коршун не знала, что ей сказать — да и стоит ли вообще что-либо говорить. Шедавар просто смотрела, и пространство вокруг нее дрожало от волн силы, расходящихся в стороны с каждым ударом ее сердца, с каждым ее вздохом, а Даэн вдруг подумала, что за такой королевой не страшно и в Бездну идти, и за Призрачное Море плыть. Эльфийка сидела совершенно прямо, и свет кристаллов почему-то мерк вокруг, словно все сияние мира собиралось не в них, а в ней.

— Они говорят мне — да. Прими свою судьбу достойно, королева. Но в этом ли судьба моего племени? — она обвела взглядом необъятный зал пещеры, где разросся подобно гигантскому древу Лореотт, — Они говорят — богиня велит. Но Ниэннавар никогда не была богиней — она была первопришедшей, как и ее супруг, как и их дочь. Однажды они покинули свою землю, я уж не знаю, какую, чтоб найти свой новый дом. И только небо знает, чего им стоило сделать этот шаг. Только небо знает, чего стоило королеве Инведаар решиться увести нас в подземелья. И они справились. Они сделали шаг — и выжили, выдюжили, вынесли, не дали погибнуть своему народу. Вот в этом-то и заключается небесная воля, Птица Даэн. В шаге, за который ты платишь всем, что у тебя есть — но получаешь во сто крат больше. Жизнь, а не забвение, — Шеда улыбнулась, и в той улыбке Даэн видела горечь, и вместе с тем — невероятный свет такой силы, что он наверняка смог бы смести грозовые облака за тысячи верст, если бы только королева захотела того. — А они молятся простому существу из плоти и крови, которого сами же сделали идолом, и почитают его как бога. И меня при том называют безбожницей. Жрицы не могут понять, что есть еще что-то, что гораздо выше их, что гораздо выше меня, что гораздо выше Ниэннавар, какой бы небесной и бесконечно мудрой та не была.

— Вера порой становится для человека всем, — тихо заметила Даэн, — Если бы не Хартанэ, Птицы едва ли смогли бы быть теми, кто они есть. Наша богиня — одно из воплощений Светлого, бога, выше которого для людей нет никого, и мы отданы ей…

— В вашей богине есть бог, — мягко прервала ее Шедавар, — Ты понимаешь, о чем я?

Помедлив, Даэн кивнула. Хартанэ была ликом Светлого, а не человеком, в котором кто-то увидел бога. Она сама была им. Шедавар глядела на нее внимательно, и в глазах ее мелькнуло одобрение.

— Я и сама вижу, что понимаешь. Вы обращаетесь к тому, что мы зовем Небом. А Жрицы обращаются к давно умершей эльфийке, почитая ее тем самым Небом, — взгляд королевы, устремленный куда-то сквозь камень, был пустым, — Они путают звезды с кристаллами на сводах этих пещер. Они не видят, что мир движется, и что земля разверзается. Ее кровь уже сейчас проникает в наши дома, она горячая и алая, она заполняет дом до самого потолка, поднимаясь все выше и выше. Она уже затапливает и их, а они стоят в шаге от этого потока и молятся — да только не богу. А потому совсем скоро лава затопит и их.