Мара как-то разом встрепенулась и словно напряглась, подняв взгляд на эльфийку и непонимающе хмуря тонкие, с изломом, брови. Королева, хмыкнув, ответила ей на незаданный вопрос:

— Об этом пикантном случае тебе поведает Птица, Знающая. В любом случае, это касается их двоих, не тебя. Но это, конечно, забавно, да.

Мара не опускала пристального взгляда, но королева уже и не видела того. Поднявшись с кушетки, Шедавар подошла к Даэн и хлопнула ее по плечу.

— Что же, Птица Даэн… Покуда отдохните до рассвета — а там начнем дорогу. Каждая свою. Перед вашим уходом я зайду, с вашего позволения, попрощаюсь что ль.

— Ты, оказывается, сентиментальная, королева, — мурлыкнула Атеа, но в глазах ее танцевали недобрые искры. Шедавар ухмыльнулась ей в ответ, не сомневаясь в том, что улыбка произведет нужное впечатление:

— Ты даже представить себе не можешь, насколько. А уж как по тебе буду рыдать — так этого не передать вообще никакими словами. И вместе со мной весь Дом Знающих в слезах утонет.

Меред впервые на памяти эльфийки хихикнула — правда, нервно и как-то неуверенно. Даэн улыбнулась Шеде, хоть и королева видела: Птица напряжена и задумчива, и тут уж ничего не попишешь. Сейчас наступало тяжелое время — и все они понимали это.

— Мы покинем тебя, королева — нам и впрямь стоит отдохнуть. Да и тебе.

Шедавар поднялась с кушетки, разминая затекшие плечи.

— Ну, формально это я вас покидаю, пташки, и удаляюсь к себе. Доброго вам вечера. Не засиживайтесь особо долго.

Меред что-то пробормотала в ответ, а свистящий полушепот Атеа прокатился по обнаженным рукам Шедавар, будто бы не слова, а шелковый платок. До встречи, моя королева. Эльфийка почти чувствовала, как Лебедь раздевает ее не то что взглядом — речами, и обнимает, прижимаясь разгоряченным телом, чтоб в следующий момент с хохотом умчаться куда-нибудь. Одним своим видом она дразнила всех окружающих, но поддаваться этому Шеда не собиралась. Видала таких, и не единожды. Пока что ее занимала лишь опасность, что нависла над ее краем — а когда все закончится, можно будет поглядеть по сторонам да полюбоваться на таких вот девок. Пожалуй, на Атеа она бы действительно поглядела еще разок. Под другим углом. И возможно, с другой стороны.

В ее покоях стояла мягкая тишина, которую королева так любила. Шедавар прошла вглубь комнаты, туда, где пряталась неприметная дверка. За ней находился еще один зал, почти что крохотная келья, в которой была лишь кровать, стол с плетеным креслицем напротив да чаша с чистой водой для омовения. Шеда медленно подошла к чаше, склонилась над ней и зачерпнула воду в ладони. Прохлада коснулась щек и лба, капли сбежали вниз по скулам, скатываясь по шее за шиворот и посылая мурашки по телу. Шедавар, рожденная здесь, в недрах холодных гор, не боялась ни ледяной воды, ни прикосновений морозных ветров — напротив, любила свежесть и холод, от которого зубы сводило. В колеблющемся зеркале воды ее отражение размывалось, разбитое и ломанное, но с каждой секундой потревоженная гладь становилась тише и вскоре совсем замерла.