Пока Птицы собирались, Шедавар безмятежно рассказывала им о том, что в горах Лореотта сам бес ногу сломит, и с каждым ее словом настроение Меред портилось все больше. Если королева не шутила, они рисковали заблудиться среди многочисленных перевалов и хребтов. Атеа, демонстративно медленно затягивающая шнуровку на груди, в упор взглянула на Шеду:

— Выходит, нам предстоит опасный путь? И ты отпустишь нас самих, блуждать в этом стылом холоде? А вдруг мы погибнем, не сумев найти дорогу в Келерию?..

Шедавар тяжело вздохнула, деланно хмуря брови:

— Да, такой потери весь мир не перенесет… Конечно, Знающая вам совсем не поможет, нет. Придется мне, наверное…

Она выдержала паузу, не глядя на Птиц. Меред украдкой взглянула на Атеа — и тут же отвернулась: девушка, хищно улыбаясь, подошла к королеве немного ближе, чем того требовал этикет.

— …Пойти с нами?

— Конечно нет! — ухмыльнулась Шеда, размашисто хлопая девушку по плечу — да так, что Лебедь пошатнулась, — Отправить с вами Аллэивар! До пиков Наамаха она вас проводит, так уж и быть — а там не потеряетесь. Все же в тех краях уже начинается ваша территория. Должны знать, как-никак.

В тот момент Меред втайне порадовалась тому, что все так сложилось: ей не хотелось видеть, как Атеа начнет отираться вокруг королевы, закатывая глаза и мурлыча с придыханием. Шедавар была действительно красивой, сильной, мудрой — не одной из тех пустышек, с которыми Лебедь развлекалась в Гильдии. И почему-то от этого становилось вдвойне больней. Как будто боги лишний раз показывали ей, что у нее, обычной, ничем не примечательной молчаливой девушки, шансов нет. Что есть другие — лучшие. И ныне она хотя бы не будет видеть, как Атеа в очередной раз упорхнет вместе с вот такой, лучшей, оставляя Меред замерзать в одиночестве.

Лишь теперь она поняла, что общество Аллэи — не самая лучшая альтернатива. Эльфийка внешне выглядела совершенно спокойной, но глаза ее как-то странно блестели, когда их взгляды ненароком сталкивались, и это нервировало Меред. Она пыталась убедить себя, что все в порядке, что ей лишь мерещится, но напряжение не желало отпускать плечи, и Птица то и дело поводила руками, стараясь разогнать ощущение скованности. Не помогало. Если бы Даэн шла с нами, было бы проще. В присутствии старшей Меред чувствовала себя спокойно и даже комфортно — Коршун могла и поддержать, если требовалось, и на место поставить. Но сейчас их пути расплетались, и молодая Птица действительно жалела об этом.

Впрочем, Даэн тоже пришла к ним прощаться — вместе с Марой. Когда они вошли в комнату, отведенную Птицам, Меред невольно залюбовалась ими: казалось, будто они знают великую тайну, и тайна эта проросла в них дивным волшебным цветком с солнечными лепестками, пустила корни сквозь них и сплела их в одно существо. Меред знала — так бывает, но никогда такого не видела. И потому ей отчаянно захотелось опустить глаза, спрятаться — слишком уж таинственным, слишком личным казалось ей то, что она видела в них, то, чему она бы и имени дать не сумела.