— Богиня вряд ли ведает о бесах. Так что реши, к кому взываешь.

— Ишь ты, острячка нашлась, — огрызнулась девушка, повторяя движение подруги — впрочем, слишком быстро. Разгоряченное тело на холоде быстро остыло, а потому в следующий миг Атеа взвыла, хватаясь за спину, — Да какого же беса?!

— Определилась, — подытожила Меред, так же медленно разгибаясь, и с беспокойством оглядела Лебедя, — Тебе помочь чем-то?

— Зарежь меня! — рявкнула Атеа, быстро растирая ладонью поясницу, — Зарежь и скорми этим бесовым химерам! Боги, ненавижу их… И эльфийки эти, прости меня, Богиня…

— Ты бы потише говорила, — с укором пробормотала Меред. На душе почему-то было паршиво, и она сама не могла понять, почему. Ей страстно хотелось всю дорогу оказаться поближе к Атеа, послушать ее нелепые разглагольствования и ощутить это родное, такое знакомое раздражение — всегда светлое и какое-то… легкое. Даже славное. А сейчас присутствие девушки рядом вдруг оказалось странно болезненным, словно та большими глотками пила Меред, осушая ее до дна. Хотя, наверное, так и есть, милое мое, драгоценное мое проклятие. Играй. Сколько тебе нужно — играй. Все в руках Богини.

Атеа фыркнула. Мышцы, схваченные судорогой на холоде, видимо, все же отпустило, и теперь Лебедь выглядела так же, как всегда — вечно недовольная всем и всеми красавица с выгнутой дугой бровью и сардонической кривой усмешкой.

— Плевать мне. Они все равно заняты, — она бросила косой взгляд за спину. Аллэивар о чем-то негромко переговаривалась с Тэаргой неподалеку, но Меред не могла и слова разобрать. Да и не хотела. Атеа вновь повернулась к ней, — Ладно. Бес с ними. Довезут до Наамаха — а там наконец отделаемся от них. И будем с тобой вдвоем, как в старые добрые времена, а, Меред?

Она взъерошила короткие пряди волос Меред, чуть прихватив их цепкими пальцами и больно дернув. Девушка инстинктивно дернулась за рукой, вскидывая голову, но Атеа уже заковыляла прочь к химере, возле которой ждала Тэарга — долгий привал еще впереди, нынче они лишь ноги размяли.

Мы никогда не будем с тобой вдвоем — как бы сильно я того не желала, как бы сильно о том не просила.

Вновь потянулись цепи скал, изредка перемежающиеся узкими низинами и руслами замерзших ручьев. Кое-где в сердце гор попадались крохотные долины, поросшие ельниками и сосновыми рощами, и заснеженные шапки деревьев напоминали пушистые шкуры белых зайцев. Меред глядела на них, ощущая мир так остро — и от того было тоскливо и больно. Ей хотелось тишины и покоя, светлых сказок под пером в ее ветхой старенькой тетрадке и хорошего табака. Хотелось дома с маленькой печуркой, пахнущего хлебом и теплом. Хотелось Атеа, такой вот, какая она есть — но только в сотни раз ближе, рядом, вместе…