Послышались шаги, приглушенные землей и древесиной, звякнуло, скрипнуло, а затем дверь отворилась, и в подвал вошла Ива — сегодня свечи в ее руках не было. Оглядев Аллэи с ног до головы, девочка шагнула в ее камеру, притворяя за собой дверь и подходя поближе. Это было что-то новое — обычно она оставляла дощечку с едой на полу и сразу же отступала к двери, чтоб захлопнуть ее при первой же попытке Аллэи сбежать. Эльфийка со слабым интересом смотрела, как девочка почти что крадется к ней, периодически отступая в сторону, словно проверяя, видят ли ее. В конце концов, Аллэивар, не выдержав, хмыкнула:

— Вижу я тебя, вижу. Можешь не танцевать.

Девочка вздрогнула, замерла, потом сделала несколько робких шагов к Аллэи. Для нее темнота была слишком густой, судя по всему, и видела она лишь очертания — иначе бы не шла на ощупь. Оказавшись рядом с Аллэивар, Ива осторожно опустилась перед ней на корточки и неловко протянула ей что-то. Ищущая опустила взгляд на ее ладонь: девчонка вновь принесла ей хлеб.

— Опять эта пресная дрянь, — вздохнула эльфийка, все же забирая из рук Ивы ломоть. Тишина давила на нее, и ей так хотелось хоть с кем-то поговорить… Аллэи надкусила сухой хлеб, заставляя себя пережевать и проглотить черствый кусок, а затем подняла взгляд на Иву, — Я не жалуюсь, конечно, и на том спасибо. Но нельзя ли для разнообразия похлебки мне какой-нибудь, с корешками хотя бы, или что вы там едите… Или мясца. Я даже на холодное соглашусь.

Во тьме спектр цветов был иным, и Аллэи видела ее так, словно девчонка была вытесанной из серого камня. Тишина вновь затопила помещение — то ли Ива боялась, то ли говорить с пленницей запрещали, но с ответом она не торопилась. Пожав плечами, Аллэивар принялась за хлеб, ожидая, когда залеска уйдет — вот только та все так же сидела рядом, пытаясь разглядеть хоть что-то в темноте, а затем тихонько выдохнула:

— Мясо мы не едим, нет его здесь. А похлебку нельзя. Хлеб тоже нельзя, но я в карманы прячу, говорю, что иду проверить тебя. Меня увидят, если я… — она осеклась, опуская голову, — Накажут.

Аллэи замерла, обдумывая услышанное. Значит, получалось, что сама-то Ива вовсе не желала ей зла и, возможно, даже думала над тем, как бы протащить ей побольше еды.

— Хм. Ну что ж, благодарю тебя… Хм, — она замялась, соображая, что же сказать девчонке, что у нее спросить. Пока что Ива явно уходить не собиралась. Зацепившись за это, Аллэи как бы невзначай поинтересовалась, — А не накажут за то, что замешкалась здесь?

— Ночь на дворе, все спят. Дозорные на постах только сменились. Если спросят, откуда иду — скажу, что от Ревенки. Я при ней стою, мне верят, — ответила девочка, усаживаясь на землю. Голос у нее был тихим, но выросшая в пещерах Аллэи привыкла слушать внимательно, а потому различила за словами Ивы твердую уверенность в том, что дозорных, по крайней мере, она сумеет обвести вокруг пальца. Немного помолчав, она вдруг добавила, — Тебе, наверное, совсем уж паршиво тут одной…