Огонек внутри масляной лампы дрожал и трепетал, словно мотыльковое крыло на сильном ветру. Где-то на периферии зрения королева уловила какое-то движение и тут же резко обернулась. Сквозняк, неведомым образом появившийся в комнате, играл с совиным перышком, выпавшим из ее кармана, кружил его, раздувая мягкие рябые пушинки, и Шедавар глаз от него не могла отвести. Перо, взвившись вверх, освободилось от потока слабого ветерка и мягко опустилось на стол, рядом с лампой. Золотые блики окрасили его сиянием, и черные крапушки на нем на миг показались Шеде магической вязью, каким-то письмом, которое она не могла прочесть — незнакомый язык ускользал от нее, язык, который она никогда не знала, но почему-то помнила смутными обрывками. Ей казалось, что сейчас, вот сейчас — все станет ясно… Она обязательно вспомнит. Тени на деревянных бревенчатых стенах плавно ползли, то расходясь, то снова сливаясь в одну, а она все глядела на совиное перышко — и почему-то знала, что оно принадлежит неясыти.

Мгновение — и на стене напротив, во мраке, куда не доставали блики света, вспыхнули двумя огнями золотые совиные глаза с черными внимательными колодцами-зрачками и рыжеватым сиянием вокруг темного контура. Шедавар даже не удивилась почему-то — она знала, что так будет. Лорелей никогда не появлялась без предупреждений, пускай даже очень завуалированных. А еще — Лорелей никогда не приходила сама, направляя к Шеде образы и видения. Вот как сейчас, например.

— Что она запросила? — ее скрипучий голос был на диво красивым, и вовсе не старым. Да и сама Лорелей, в общем-то, старой не была. Шедавар покачала головой. И она никогда не церемонилась — слишком мало времени у нее было.

— То, чего я отдать не могу. Никак. Ни при каких обстоятельствах. Это — не та цена, которую я хотела бы и могла бы заплатить.

Глаза чуть сощурились — птичьи, внимательные, мудрые. Шедавар не боялась ее — Лорелей никогда не приходила в ином облике.

— В таком случае, — огонек пламени мигнул и качнулся, а затем выровнялся, и Шедавар ощутила, как в сердце солнечным ростком прорастает надежда, уверенная и мощная, сметающая последние жалкие остатки отчаяния. Глаза Лорелей смотрели прямо на нее, и в них отражался огонь, — Я предложу тебе иные условия.

Шеда выпрямилась: Лорелей не была подлой. И она всегда играла по тем правилам, которым следовала и сама Шеда — быть верным до конца. Своему слову, своему клану, своим богам. И она-то уж точно была на их стороне.

========== Глава 47. Самоцветы в ладони ==========

В Доме Королевы царил рыжеватый полумрак — почти такой же, как в комнате Шеды, куда нежданно-негаданно пожаловала Неясыть. Видение исчезло, словно его и не было, словно ей все приснилось, и сейчас, сидя напротив Реанэсс и лениво разглядывая собравшихся за столом правителей кланов, Шедавар со странным спокойствием вертела в пальцах перышко совы. Едва ли кто-то обратил на это внимание — но даже если бы и обратил, ей дела до того не было.